How could I be so blind and not see? It's oblivious (c)
Название: Баг
Автор Greyhound*
Бетинг: Terra Celtika, Блядохашвальт
Тема: юмор/стеб
Пейринг/Персонажи: Урахара/Акон
Размер: мини, 3 070 слов
Жанр: юмор
Рейтинг: R
Саммари: Новые технологии иногда вызывают трудности
Примечание: огромное спасибо кэпу за поданную идею.
читать дальшеУ Акона была примета: если понедельник начинался с чего-то неприятного, то вся неделя проходила ему под стать — дерьмово. Сегодня был как раз понедельник, работы было немного и ничто не предвещало бури. Акон даже решил немного расслабиться: на столе стояла кружка с чаем, а на экране было развернуто окно с компьютерной игрой.
— Акон! — в дверном проеме показалась физиономия Куроцучи, напоминающая огромный психоделический подсолнух. — Где МДП-транзисторы?
— Э-э-э, — многозначительно протянул Акон. Его руки сейчас жили своей жизнью: закрывали окно с игрушкой и задвигали чашку за монитор. — Транзисторы, да. Я разберусь.
На секунду показалось, что из каждого лепестка подсолнуха сейчас повалит пар, и Куроцучи рванет прямо в дверях кабинета.
— Живо, иначе я тебя самого на транзисторы разберу.
Допросив подчиненных, Акон узнал, что транзисторы забыли забрать, и они по-прежнему находились у поставщика — в магазине Урахары. Детали требовались Куроцучи, чтобы запустить инкубатор для экспериментальных образцов. По его мнению, работа над этим проектом затягивалась, и виновным или просто проходившим мимо часто доставалось за задержки и простои.
— Я сейчас кого-нибудь пошлю и…
— Никого ты не пошлешь, — Куроцучи сверкнул желтыми глазами и постучал длинным ногтем по столу, — а пойдешь сам. И чтобы быстро.
— Слушаюсь, капитан.
Акон тяжело вздохнул. Уже в дверях он подумал, что ему не повезло, и это будет неделя Урахары.
***
Урахара был благодушен, весел и не в меру говорлив. Он спросил про здоровье, про погоду в Сейрейтее, про капитана, про жизнь сотрудника из такого-то подразделения… Акон сначала вяло отмахивался дежурной фразой: «Извините, Урахара-сан, мне пора», но расспросы продолжались. После двадцать первого вопроса Акон сбился, потом растерялся и, наконец, обозлился. Он встал и решительно заявил:
— Мне надо идти. Капитан ждет.
— Ладно, — Урахара кивнул и развел руками. — Слушайте, напоследок расскажите про тот недавний случай с капитаном Зараки.
— А? — Акон вопросительно поднял бровь. Почему-то у него заболели зубы, все разом. Он догадался, о чем спрашивает Урахара, но решил изобразить недоумение — вдруг отстанет.
— Извините, я неправильно выразился. Случай с гигаем Зараки, который взорвался в торговом центре. Сам Зараки, насколько я понял, взрыва даже не почувствовал, а вот люди были очень удивлены. Шел дядька и вдруг — бах! — разлетелся на мелкие куски. Кстати, кишки гигая намотались на эскалатор. Представляете картинку?
Акон помолчал, потом пожал плечами.
— Он выдал слишком много реяцу в тот раз, настройки слетели, и гигай не выдержал.
— Отделу тайных операций пришлось попотеть, новость-то попала на центральное телевидение, — продолжил Урахара. — Стереть память у тысяч людей было, наверное, не просто.
Акон отвернулся к окну и скривился. Вот вроде обычная фраза, но сказана таким тоном, что во рту немедленно стало кисло, как от целого лимона. Урахара же и не думал останавливаться:
— И ведь это не первый сбой. Вспомните Кучики Бьякую.
— У него была аллергия.
— Аллергия — не то слово. Он же буквально изошел соплями! А что было с Хицугаей, — Урахара провел пальцем по губам и издал смешок. — Смешался с толпой мальчишек-школьников и заговорил с ними писклявым голосом, совсем как девчонка. Не сомневаюсь, что нечаянные зрители оценили.
Отчетливо щелкнул раскрытый веер. Акон посмотрел на Урахару: движения плавные, тело расслабленное, а взгляд серых глаз цепляет как гарпун.
— К чему этот разговор?
— Хочу помочь исправить ситуацию. Сердце болит за ваш отдел.
Акон недоверчиво хмыкнул. Сердце, как же. Даже если он и правда хочет помочь, то как? У всех случаев была одна причина: колебания реяцу вызывали сбои в центральном процессоре гигая, из-за чего нервные импульсы шли по неправильному пути. В случае с Хицугаей это вызвало проблемы с голосовыми связками, у Бьякуи пострадал нос, а Зараки… Акон украдкой вздохнул. Зараки — это феномен, не поддающийся никаким объяснениям. У него перемкнуло сразу все, и случился мини-апокалипсис. Ему использование гигаев вообще было противопоказано.
— И что прикажете делать? — Акон устало потер щеку ладонью. — Бегать за каждым шинигами в гигае и делать ежеминутную подстройку?
Урахара поднялся со своего места и краешком сложенного веера сдвинул панамку на затылок.
— Зачем бегать, если можно управлять удаленно? Только представьте: вы, находясь в своей лаборатории, получаете сигнал о проблеме в любом гигае при помощи смс. Не вставая с кресла, открываете специальную программу и вручную перенастраиваете его.
Акон не выдержал и улыбнулся. Урахара, похоже, совсем умом тронулся, если фантазирует о таких вещах. Нет, создать специальную программу для связи с искусственным телом возможно, но вот поддерживать эту связь в другом мире нереально. Придется собирать огромное количество данных в короткие промежутки времени, и на их пересылку гигай потратит слишком много энергии и времени. Он просто зависнет и перестанет функционировать.
— Мне кажется, это невозможно.
— Неужели? Даже если мы поставим дополнительную память и выделим отдельный процессор под обработку данных? — Урахара кивнул на коробку с транзисторами, лежавшую на столе. — Вы до сих пор пользуетесь этим старьем, а ведь технологии в мире живых давно шагнули вперед. Идемте, кое-что покажу.
Акон растерялся. Надо было бы вежливо отказаться — его ведь ждал Куроцучи, да и тон Урахары не предвещал ничего хорошего. Но соблазн узнать что-нибудь новое был слишком велик, и он пошел следом. В доме, казалось, никого не было, кроме них. Пахло старым деревом, какой-то кислятиной и освежителем воздуха. Оставалось только поражаться, как в таких условиях вообще можно было вести научную деятельность. Рассматривая широкую спину в зеленом хаори, Акон даже немного сожалел, что такой ученый занимается всякой ерундой. Ведь мог бы работать в нормальной лаборатории, занимать приличную должность, быть на своем месте. Хотя, может, так, Урахара чувствовал себя спокойнее.
Урахара резко остановился, и Акон, задумавшись, налетел на него. Столкновение мигом вывело его из апатичной задумчивости.
— Акон-сан, вы чего такой бледный?
Шагнул вперед и подняв руку, Урахара дотронулся ладонью до лба Акона. От непривычного ощущения у него свело челюсти и показалось, что из спины и боков сейчас вылезут десятки иголок, как у ежа. Никому, ни при каких обстоятельствах нельзя было трогать рога. Акон шарахнулся в сторону и врезался спиной в стену узкого коридорчика.
— Не делайте так больше, ладно? Не люблю, когда меня трогают, — он торопливо потер лоб, с силой проводя кончиками пальцев между рогами. Хотелось стереть ощущение чужой реяцу с чувствительной кожи.
Урахара развел руками и тихо извинился. Затем открыл створку седзи с почерневшей кое-где бумагой и отступил, приглашая войти. В маленькой комнатке царил знатный беспорядок: на колченогих стульях лежали истрепанные книги и блокноты с выцветшими обложками, стол был завален частями гигаев, отвертками различных размеров, коробочками с болтами и гайками, баночками с припоем. Среди всего этого разнообразия будто башня возвышался старый компьютер. Все было покрыто слоем пыли. Урахара тронул мышку, и системный блок тихо загудел, просыпаясь.
Акон не удержался и чихнул.
— Вы здесь когда-нибудь убираетесь?
— Порядок — это когда знаешь, где и что лежит. Уборка тут ни к чему. Присаживайтесь.
Акон смахнул со свободного стула дохлого паука и сел. Судя по всему, несчастный тоже был тоже частью порядка и гармонии этого места.
— Смотрите. — Урахара развернул к нему монитор. Экран пестрел желтыми цифрами и графиками на черном фоне. — Это автоматизированная система настройки гигая.
Акон наклонился, уставившись в монитор.
— И как она работает?
Следующие полчаса Акон внимал складному рассказу Урахары. Все было удивительно просто и не ново. В гигае, как и в человеческом теле, были тысячи километров нервных путей и миллиарды нервных окончаний. Иногда в программе центрального процессора случался баг: электрический импульс воздействовал не только на нужный пучок нервных окончаний, но и на соседний. Например, во время ходьбы мог начаться приступ аллергии из-за того, что, помимо необходимых групп мышц, задействовались и рецепторы слизистой носа.
Для устранения ошибки с помощью программы Урахары нужно было, чтобы центральный процессор гигая собрал максимум информации о текущем состоянии. Вся нервная ткань при этом подсвечивалась особой маркированной реяцу, чтобы процесс сканирования шел как можно более точно и быстро. Потом данные закачивались в программу при помощи обыкновенной сим-карты, вмонтированной в гигай. Дальше программа автоматически проверяла данные, и если выявляла ошибку, то подавала звуковой сигнал.
— В ходе эксперимента, — Урахара драматически понизил голос, будто рассказывал страшную тайну, — был выявлен еще один интересный факт. У маркированной реяцу был побочный эффект — она прочно связывала обе нервные системы, и даже после того, как шинигами покидал гигай, эта связь не исчезала.
Акон прищурился и недоверчиво спросил:
— Если я сейчас войду в гигай и применю эту маркированную реяцу, а потом покину его — я буду чувствовать все, что с этим гигаем происходит?
Урахара кивнул и улыбнулся.
— Да, причем связь сохранится, даже если вы вернетесь в Общество Душ, а гигай останется здесь.
— Верится с трудом.
Урахара рассмеялся и качнулся назад. Акону показалось, будто он смотрит не в серые глаза, а в прозрачный ручей с каменистым дном, и течение вот-вот утянет его и утопит. Дико захотелось встать и уйти, ничего не объясняя.
— Действительно, может, я не прав? — Урахара придвинулся ближе. — Давайте проведем эксперимент, а заодно и поспорим. Я введу вам дозу маркированной реяцу, рассчитанную ровно на три дня, и соединю вон с тем высокотехнологичным гигаем.
Он махнул рукой в угол. Там, под куском полиэтиленовой пленки лежал полуразобранный гигай, который походил скорее на обшарпанный манекен с помойки. Акон поежился — спорить с Урахарой совсем не улыбалось, однако и отступать от своих слов не хотелось.
— И как же мы проверим эту связь?
— Просто. Вы будете фиксировать свои необычные ощущения: например, я уколю гигай в руку, а вы ощутите боль. Если совпадет место и время укола, значит, связь есть. Идет? — Урахара протянул ему руку, но Акон не торопился соглашаться.
— На что спорим?
— В случае моего выигрыша я хочу, чтобы вы помогли мне в некоторых моих исследованиях.
Акон кивнул и ответил на рукопожатие. Ладонь у Урахары была очень теплой, почти горячей. Пальцы Акона слегка дрогнули, он отвел глаза и сказал куда-то в пустоту:
— Договорились. А если выиграю я, вы отдадите мне копию программы.
— Отлично.
Урахара достал из ящика стола небольшой стеклянный пузырек с красными таблетками и осторожно вытряхнул одну из них Акону на ладонь. Пилюля мгновенно зашипела и начала таять, всасываясь в кожу, словно колдовское зелье. Акон сжал кулак и поморщился от неприятного жжения. Скорее всего, он пожалеет об этом споре.
***
Первые два дня эксперимента прошли на удивление спокойно и тихо, если не считать внезапных покалываний в руках, плечах и спине. Один раз Акон от неожиданности чуть не уронил мензурку с едким химическим раствором, но в остальном все было, как обычно. За это время он заполнил две страницы в блокноте мелким убористым почерком с подробным описанием. Ощущения были какие-то смазанные, невыраженные, и это радовало. К концу второго дня Акон совсем расслабился и подумал, что спор с Урахарой был не такой уж плохой идеей. Ведь если будут даже незначительные расхождения с его наблюдениями и лабораторным дневником Урахары, можно будет настаивать на выигрыше.
В последнюю ночь начались сюрпризы. Состояние было тревожным — Акон вертелся на футоне и не мог нормально уснуть. Только он начинал дремать, как тут же казалось, что по телу бегают большие пауки — от их лапок становилось щекотно. Никаких пауков не было и в помине, но после каждого пробуждения он подолгу лежал, прислушиваясь к гулко бьющемуся сердцу. Акон говорил себе, что причина всего этого — психологическое напряжение и ничего более.
Уснул он под утро. Вышло как-то случайно: он смотрел на кусок светлеющего неба за окном, а потом тот вдруг превратился в воду, которая хлынула в комнату. Воды было много, и она мигом размыла стены и пол, оставив лишь чернильный потолок над головой и приятное ощущение тяжести. Его подхватило потоком и понесло вперед, все быстрее и быстрее, а потом со всего маха кинуло вниз.
Во время падения он взмахнул руками и проснулся, почему-то на полу и замотанный в покрывало. В паху было влажно и липко. Поняв, что случилось, Акон выругался сквозь зубы. Конечно, поллюции — именно то, чего не хватает нормальному мужчине в возрасте за сотню лет. Продолжая материться, он сгреб покрывало и поплелся в ванную.
Дальше начались еще более загадочные вещи. По спине будто прошлись холодными пальцами, и от этого его накрыло возбуждением еще в душе, причем два раза. За чашкой утреннего кофе Акону почудилось, что кто-то невидимый дышит в шею. Он тряхнул головой, отгоняя наваждение, и тут же почувствовал, как член вновь напрягся.
Совсем не по себе ему стало, когда все повторилось перед выходом из дома. Акону даже пришлось слегка задержаться, чтобы подрочить. Кончил он насухую, стояк так никуда не делся, и это встревожило еще больше. Времени что-то придумывать уже не оставалось, и он только плотнее завязал фундоши и пояс, надеясь, что на службе все пройдет.
Зря надеялся. Тяжесть внизу живота лишь усиливалась, перерастая в ощутимый дискомфорт. Акон пытался отвлечься, сосредоточиться на работе, но лаборатория плыла перед глазами. К тому же тело жило своей загадочной жизнью: его бросало то в жар, то в холод, то начинало трясти как в лихорадке, то отпускало, и после этого чувствовалось онемение. Тяжелый налитой член терся о фундоши и живот при каждом движении — работать было совершенно невозможно. Сильно хотелось разрядки, но дрочить на работе было небезопасно — Куроцучи часто любил менять месторасположение камер внутреннего наблюдения.
Странные реакции организма, без сомнения, были как-то связаны с экспериментом. Улучив момент, Акон сунул в карман сигареты, взял телефон и отправился на улицу. Пальцы, держащие зажигалку, дрожали, и закурить удалось не с первого раза. Он глубоко затянулся и едва не выронил трубку, зажатую между плечом и щекой, когда услышал жизнерадостное «Алле!».
— Что вы там химичите? — Акон сразу перешел к делу, не желая тратить время на приветствие.
— Вы о чем?
В голосе Урахары проскользнуло неподдельное удивление, но Акон слишком хорошо его знал, чтобы поверить.
— Слушайте, — Акон старался подобрать слова, но в итоге все равно получилась какая-то сумятица, — вчера было все как надо, покалывало и только, а сегодня вот встало.
— Что встало?
— Встал, блядь! — Акону захотелось расколотить телефон. Он выбросил сигарету и сжал яйца, сквозь хакама. Возбуждение накатывало жаром.
— Я в замешательстве, — тон был такой, что Акон почему-то сразу представил физиономию Урахары с широко распахнутыми серыми глазами.
— Я тоже, — Акон оглянулся и увидел, что на него пялится какая-то молоденькая шинигами, стоящая чуть поодаль. Он тут же выпрямился и попытался принять приличный вид. Не хватало, чтобы его считали еще большим извращенцем, чем принято в Двенадцатом.
— Слушайте, — Урахара неловко кашлянул в трубку. — Это баг.
Акон выругался от души, отправляя Урахару по известному адресу. Становилось все интересней и интересней.
— Так устраните его.
— Попробую. Но вы все-таки…
— Подрочить, да? Пятый раз за сегодня. Спасибо, без вас бы не сообразил.
Краем глаза Акон заметил, что шинигами, наблюдавшая за ним, попятилась. Наверное, он все-таки повысил голос.
— Разберитесь, мне надо работать, — Акон нажал отбой, чуть не продавив кнопку. К меносам рабочую этику, еще чуть-чуть, и у него отвалится что-нибудь очень важное, нужное и дорогое.
Возвращаясь обратно, он чуть не столкнулся с новой сотрудницей.
— Акон-сан, а не подскажете, где можно отыскать вот эти образцы? — она протянула ему небольшой листок. — Капитан требует.
Он машинально взял предложенную бумажку — Куроцучи понадобились кое-какие биоматериалы, полученные от погибших арранкаров. Останки их находились в морге номер три, предназначенном для длительного хранения. Акон кивнул и сказал, что сходит сам.
В морге было прохладно, немного влажно и навязчиво пахло хлором, металлом и формалином. Сквозь небольшое окно под потолком в помещение проникала узкая полоска света. Акон прислонился к стене между подоконником и прозекторским столом. Закрыл глаза, пытаясь отдышаться и расслабиться, а по спине в это время медленно стекал холод, просачиваясь сквозь одежду. Казалось, что все силы ушли на то, чтобы дойти сюда.
Сунув руку за пояс хакама, он стиснул член, обвел головку большим пальцем и чуть не застонал от боли. Слишком долгое ожидание сделало свое дело: нежная кожа была сухой и горячей, под пальцами чувствовался рельеф вен, оплетающих ствол. Каждое прикосновение отдавалось мучительной болью, а желание кончить мешалось с ощущением переполненного мочевого пузыря. Акон, не торопясь, поглаживал член самыми кончиками пальцев снизу вверх и легонько сжимал головку. Он проделывал это раз за разом, то убыстряя темп, то замирая на несколько секунд. Тянущая боль мешала сосредоточиться. От напряжения сводило мышцы и болело запястье. Ничего не получалось.
В изнеможении Акон съехал по стене на пол и замер, прижимая ладони к паху. Вот это он попал, как мышь в кувшин. Мелькнула мысль, что нужно бы сходить в Четвертый отряд за медицинской помощью, ведь самому ему справиться не удастся. Потом Акон представил участливое лицо капитана Уноханы. Она, конечно же, спросит, какая у него проблема, а он вместо ответа достанет и покажет. Акон зажмурился и мотнул головой, отгоняя от себя образ улыбающейся Уноханы, которая говорила: «В этом случае поможет только ампутация». Нет, единственная надежда сейчас была на Урахару. Внезапно тишину морга прорезал звук смс. Акон, путаясь в складках хакама, достал телефон и выругался. Вот она, надежда. Даже не звонит — значит, все совсем хреново.
«Знаете, все гораздо хуже, чем я думал. Вам надо прийти».
Вот тварь. Как прийти, если тут капитан? И как вообще можно с этим ходить?
«Не могу. Отключите гигай», ответил Акон.
«Тогда будет еще хуже. Если отключиться удаленно раньше срока, есть риск полной блокировки ваших нервных путей».
Акон уставился на последнее сообщение. Замечательно: пациент узнал, что он болен, когда ему отрезали голову. Раньше предупредить, конечно же, было нельзя.
Набрав и отправив безысходное «Сука, убью», он с трудом поднялся на ноги. Надо было торопиться.
***
Открыв глаза, Акон долго пялился в деревянный потолок, соображая, где это он. Все тело будто превратилось в бесформенное желе, казалось, что двинуться просто невозможно. С трудом приподняв голову, он огляделся и понял, что находится в доме Урахары. Откинув покрывало, Акон сел на постели и попытался вспомнить, что случилось, почему все так болит и где его хакама.
Четко он помнил только свой забег по Дангаю, который по скорости можно было сравнить с не очень быстрым шунпо. Все остальные воспоминания были отрывочны. В них ощущение близкого тепла чужого тела мешалось с острыми запахами антисептика и эфира. Осторожные поглаживания наслаивались на боль от врезавшихся в запястья бинтов. Вкус завязшей в зубах марли, сквозь которую все равно прорывались стоны, уже почти забылся, зато очень отчетливо помнился легкий поцелуй. Но самым ярким из всех воспоминаний был испачканный спермой пластиковый катетер, свивающийся кольцами в руках Урахары.
Скрип двери вывел его из состояния задумчивости. Вот и головная боль, точнее — ее земное воплощение.
Урахара протянул ему стакан с водой и осведомился о самочувствии.
— Отвратительное, — от воды Акона стало тошнить. Наверное, это была реакция на эфир.
— Извините, в этом есть моя вина. Это я ради шутки пощекотал гигай, но я не думал, что получится вот так, — Урахара опустился на пол, сложив руки на коленях.
— Врете ты все. Мне вот кажется, что вы его не только щекотали.
Акон даже удивился: неприязни к Урахаре он не испытывал, несмотря на то, что тот был виновником всех его мучений. Хотя если бы не крайняя экстремальность ситуации, было бы намного лучше.
— Вот видите, я был прав насчет ощущений. Надеюсь, что вы все записали в блокнотик и дадите мне почитать.
— У вас что, больше нет дел, кроме как лапать чужие гигаи? Вы больной извращенец.
— Кстати, о больных извращенцах, — Урахара сочувственно улыбнулся, — Звонил ваш капитан. Он очень трогательно переживает, что вы пропали непонятно куда.
Акон подложил подушку под спину и, запрокинув голову, посмотрел в потолок. Ками, как он объяснит свое отсутствие Куроцучи?
— Голову не обещал оторвать?
— Само собой, и не только голову. Я рассказал ему все. Он очень заинтересовался гигаем и программой, сказал, что это нужно довести до ума. Вы теперь официально мой помощник.
Акон схватился за голову. Сейчас ему очень хотелось убивать.
Автор Greyhound*
Бетинг: Terra Celtika, Блядохашвальт
Тема: юмор/стеб
Пейринг/Персонажи: Урахара/Акон
Размер: мини, 3 070 слов
Жанр: юмор
Рейтинг: R
Саммари: Новые технологии иногда вызывают трудности
Примечание: огромное спасибо кэпу за поданную идею.
читать дальшеУ Акона была примета: если понедельник начинался с чего-то неприятного, то вся неделя проходила ему под стать — дерьмово. Сегодня был как раз понедельник, работы было немного и ничто не предвещало бури. Акон даже решил немного расслабиться: на столе стояла кружка с чаем, а на экране было развернуто окно с компьютерной игрой.
— Акон! — в дверном проеме показалась физиономия Куроцучи, напоминающая огромный психоделический подсолнух. — Где МДП-транзисторы?
— Э-э-э, — многозначительно протянул Акон. Его руки сейчас жили своей жизнью: закрывали окно с игрушкой и задвигали чашку за монитор. — Транзисторы, да. Я разберусь.
На секунду показалось, что из каждого лепестка подсолнуха сейчас повалит пар, и Куроцучи рванет прямо в дверях кабинета.
— Живо, иначе я тебя самого на транзисторы разберу.
Допросив подчиненных, Акон узнал, что транзисторы забыли забрать, и они по-прежнему находились у поставщика — в магазине Урахары. Детали требовались Куроцучи, чтобы запустить инкубатор для экспериментальных образцов. По его мнению, работа над этим проектом затягивалась, и виновным или просто проходившим мимо часто доставалось за задержки и простои.
— Я сейчас кого-нибудь пошлю и…
— Никого ты не пошлешь, — Куроцучи сверкнул желтыми глазами и постучал длинным ногтем по столу, — а пойдешь сам. И чтобы быстро.
— Слушаюсь, капитан.
Акон тяжело вздохнул. Уже в дверях он подумал, что ему не повезло, и это будет неделя Урахары.
***
Урахара был благодушен, весел и не в меру говорлив. Он спросил про здоровье, про погоду в Сейрейтее, про капитана, про жизнь сотрудника из такого-то подразделения… Акон сначала вяло отмахивался дежурной фразой: «Извините, Урахара-сан, мне пора», но расспросы продолжались. После двадцать первого вопроса Акон сбился, потом растерялся и, наконец, обозлился. Он встал и решительно заявил:
— Мне надо идти. Капитан ждет.
— Ладно, — Урахара кивнул и развел руками. — Слушайте, напоследок расскажите про тот недавний случай с капитаном Зараки.
— А? — Акон вопросительно поднял бровь. Почему-то у него заболели зубы, все разом. Он догадался, о чем спрашивает Урахара, но решил изобразить недоумение — вдруг отстанет.
— Извините, я неправильно выразился. Случай с гигаем Зараки, который взорвался в торговом центре. Сам Зараки, насколько я понял, взрыва даже не почувствовал, а вот люди были очень удивлены. Шел дядька и вдруг — бах! — разлетелся на мелкие куски. Кстати, кишки гигая намотались на эскалатор. Представляете картинку?
Акон помолчал, потом пожал плечами.
— Он выдал слишком много реяцу в тот раз, настройки слетели, и гигай не выдержал.
— Отделу тайных операций пришлось попотеть, новость-то попала на центральное телевидение, — продолжил Урахара. — Стереть память у тысяч людей было, наверное, не просто.
Акон отвернулся к окну и скривился. Вот вроде обычная фраза, но сказана таким тоном, что во рту немедленно стало кисло, как от целого лимона. Урахара же и не думал останавливаться:
— И ведь это не первый сбой. Вспомните Кучики Бьякую.
— У него была аллергия.
— Аллергия — не то слово. Он же буквально изошел соплями! А что было с Хицугаей, — Урахара провел пальцем по губам и издал смешок. — Смешался с толпой мальчишек-школьников и заговорил с ними писклявым голосом, совсем как девчонка. Не сомневаюсь, что нечаянные зрители оценили.
Отчетливо щелкнул раскрытый веер. Акон посмотрел на Урахару: движения плавные, тело расслабленное, а взгляд серых глаз цепляет как гарпун.
— К чему этот разговор?
— Хочу помочь исправить ситуацию. Сердце болит за ваш отдел.
Акон недоверчиво хмыкнул. Сердце, как же. Даже если он и правда хочет помочь, то как? У всех случаев была одна причина: колебания реяцу вызывали сбои в центральном процессоре гигая, из-за чего нервные импульсы шли по неправильному пути. В случае с Хицугаей это вызвало проблемы с голосовыми связками, у Бьякуи пострадал нос, а Зараки… Акон украдкой вздохнул. Зараки — это феномен, не поддающийся никаким объяснениям. У него перемкнуло сразу все, и случился мини-апокалипсис. Ему использование гигаев вообще было противопоказано.
— И что прикажете делать? — Акон устало потер щеку ладонью. — Бегать за каждым шинигами в гигае и делать ежеминутную подстройку?
Урахара поднялся со своего места и краешком сложенного веера сдвинул панамку на затылок.
— Зачем бегать, если можно управлять удаленно? Только представьте: вы, находясь в своей лаборатории, получаете сигнал о проблеме в любом гигае при помощи смс. Не вставая с кресла, открываете специальную программу и вручную перенастраиваете его.
Акон не выдержал и улыбнулся. Урахара, похоже, совсем умом тронулся, если фантазирует о таких вещах. Нет, создать специальную программу для связи с искусственным телом возможно, но вот поддерживать эту связь в другом мире нереально. Придется собирать огромное количество данных в короткие промежутки времени, и на их пересылку гигай потратит слишком много энергии и времени. Он просто зависнет и перестанет функционировать.
— Мне кажется, это невозможно.
— Неужели? Даже если мы поставим дополнительную память и выделим отдельный процессор под обработку данных? — Урахара кивнул на коробку с транзисторами, лежавшую на столе. — Вы до сих пор пользуетесь этим старьем, а ведь технологии в мире живых давно шагнули вперед. Идемте, кое-что покажу.
Акон растерялся. Надо было бы вежливо отказаться — его ведь ждал Куроцучи, да и тон Урахары не предвещал ничего хорошего. Но соблазн узнать что-нибудь новое был слишком велик, и он пошел следом. В доме, казалось, никого не было, кроме них. Пахло старым деревом, какой-то кислятиной и освежителем воздуха. Оставалось только поражаться, как в таких условиях вообще можно было вести научную деятельность. Рассматривая широкую спину в зеленом хаори, Акон даже немного сожалел, что такой ученый занимается всякой ерундой. Ведь мог бы работать в нормальной лаборатории, занимать приличную должность, быть на своем месте. Хотя, может, так, Урахара чувствовал себя спокойнее.
Урахара резко остановился, и Акон, задумавшись, налетел на него. Столкновение мигом вывело его из апатичной задумчивости.
— Акон-сан, вы чего такой бледный?
Шагнул вперед и подняв руку, Урахара дотронулся ладонью до лба Акона. От непривычного ощущения у него свело челюсти и показалось, что из спины и боков сейчас вылезут десятки иголок, как у ежа. Никому, ни при каких обстоятельствах нельзя было трогать рога. Акон шарахнулся в сторону и врезался спиной в стену узкого коридорчика.
— Не делайте так больше, ладно? Не люблю, когда меня трогают, — он торопливо потер лоб, с силой проводя кончиками пальцев между рогами. Хотелось стереть ощущение чужой реяцу с чувствительной кожи.
Урахара развел руками и тихо извинился. Затем открыл створку седзи с почерневшей кое-где бумагой и отступил, приглашая войти. В маленькой комнатке царил знатный беспорядок: на колченогих стульях лежали истрепанные книги и блокноты с выцветшими обложками, стол был завален частями гигаев, отвертками различных размеров, коробочками с болтами и гайками, баночками с припоем. Среди всего этого разнообразия будто башня возвышался старый компьютер. Все было покрыто слоем пыли. Урахара тронул мышку, и системный блок тихо загудел, просыпаясь.
Акон не удержался и чихнул.
— Вы здесь когда-нибудь убираетесь?
— Порядок — это когда знаешь, где и что лежит. Уборка тут ни к чему. Присаживайтесь.
Акон смахнул со свободного стула дохлого паука и сел. Судя по всему, несчастный тоже был тоже частью порядка и гармонии этого места.
— Смотрите. — Урахара развернул к нему монитор. Экран пестрел желтыми цифрами и графиками на черном фоне. — Это автоматизированная система настройки гигая.
Акон наклонился, уставившись в монитор.
— И как она работает?
Следующие полчаса Акон внимал складному рассказу Урахары. Все было удивительно просто и не ново. В гигае, как и в человеческом теле, были тысячи километров нервных путей и миллиарды нервных окончаний. Иногда в программе центрального процессора случался баг: электрический импульс воздействовал не только на нужный пучок нервных окончаний, но и на соседний. Например, во время ходьбы мог начаться приступ аллергии из-за того, что, помимо необходимых групп мышц, задействовались и рецепторы слизистой носа.
Для устранения ошибки с помощью программы Урахары нужно было, чтобы центральный процессор гигая собрал максимум информации о текущем состоянии. Вся нервная ткань при этом подсвечивалась особой маркированной реяцу, чтобы процесс сканирования шел как можно более точно и быстро. Потом данные закачивались в программу при помощи обыкновенной сим-карты, вмонтированной в гигай. Дальше программа автоматически проверяла данные, и если выявляла ошибку, то подавала звуковой сигнал.
— В ходе эксперимента, — Урахара драматически понизил голос, будто рассказывал страшную тайну, — был выявлен еще один интересный факт. У маркированной реяцу был побочный эффект — она прочно связывала обе нервные системы, и даже после того, как шинигами покидал гигай, эта связь не исчезала.
Акон прищурился и недоверчиво спросил:
— Если я сейчас войду в гигай и применю эту маркированную реяцу, а потом покину его — я буду чувствовать все, что с этим гигаем происходит?
Урахара кивнул и улыбнулся.
— Да, причем связь сохранится, даже если вы вернетесь в Общество Душ, а гигай останется здесь.
— Верится с трудом.
Урахара рассмеялся и качнулся назад. Акону показалось, будто он смотрит не в серые глаза, а в прозрачный ручей с каменистым дном, и течение вот-вот утянет его и утопит. Дико захотелось встать и уйти, ничего не объясняя.
— Действительно, может, я не прав? — Урахара придвинулся ближе. — Давайте проведем эксперимент, а заодно и поспорим. Я введу вам дозу маркированной реяцу, рассчитанную ровно на три дня, и соединю вон с тем высокотехнологичным гигаем.
Он махнул рукой в угол. Там, под куском полиэтиленовой пленки лежал полуразобранный гигай, который походил скорее на обшарпанный манекен с помойки. Акон поежился — спорить с Урахарой совсем не улыбалось, однако и отступать от своих слов не хотелось.
— И как же мы проверим эту связь?
— Просто. Вы будете фиксировать свои необычные ощущения: например, я уколю гигай в руку, а вы ощутите боль. Если совпадет место и время укола, значит, связь есть. Идет? — Урахара протянул ему руку, но Акон не торопился соглашаться.
— На что спорим?
— В случае моего выигрыша я хочу, чтобы вы помогли мне в некоторых моих исследованиях.
Акон кивнул и ответил на рукопожатие. Ладонь у Урахары была очень теплой, почти горячей. Пальцы Акона слегка дрогнули, он отвел глаза и сказал куда-то в пустоту:
— Договорились. А если выиграю я, вы отдадите мне копию программы.
— Отлично.
Урахара достал из ящика стола небольшой стеклянный пузырек с красными таблетками и осторожно вытряхнул одну из них Акону на ладонь. Пилюля мгновенно зашипела и начала таять, всасываясь в кожу, словно колдовское зелье. Акон сжал кулак и поморщился от неприятного жжения. Скорее всего, он пожалеет об этом споре.
***
Первые два дня эксперимента прошли на удивление спокойно и тихо, если не считать внезапных покалываний в руках, плечах и спине. Один раз Акон от неожиданности чуть не уронил мензурку с едким химическим раствором, но в остальном все было, как обычно. За это время он заполнил две страницы в блокноте мелким убористым почерком с подробным описанием. Ощущения были какие-то смазанные, невыраженные, и это радовало. К концу второго дня Акон совсем расслабился и подумал, что спор с Урахарой был не такой уж плохой идеей. Ведь если будут даже незначительные расхождения с его наблюдениями и лабораторным дневником Урахары, можно будет настаивать на выигрыше.
В последнюю ночь начались сюрпризы. Состояние было тревожным — Акон вертелся на футоне и не мог нормально уснуть. Только он начинал дремать, как тут же казалось, что по телу бегают большие пауки — от их лапок становилось щекотно. Никаких пауков не было и в помине, но после каждого пробуждения он подолгу лежал, прислушиваясь к гулко бьющемуся сердцу. Акон говорил себе, что причина всего этого — психологическое напряжение и ничего более.
Уснул он под утро. Вышло как-то случайно: он смотрел на кусок светлеющего неба за окном, а потом тот вдруг превратился в воду, которая хлынула в комнату. Воды было много, и она мигом размыла стены и пол, оставив лишь чернильный потолок над головой и приятное ощущение тяжести. Его подхватило потоком и понесло вперед, все быстрее и быстрее, а потом со всего маха кинуло вниз.
Во время падения он взмахнул руками и проснулся, почему-то на полу и замотанный в покрывало. В паху было влажно и липко. Поняв, что случилось, Акон выругался сквозь зубы. Конечно, поллюции — именно то, чего не хватает нормальному мужчине в возрасте за сотню лет. Продолжая материться, он сгреб покрывало и поплелся в ванную.
Дальше начались еще более загадочные вещи. По спине будто прошлись холодными пальцами, и от этого его накрыло возбуждением еще в душе, причем два раза. За чашкой утреннего кофе Акону почудилось, что кто-то невидимый дышит в шею. Он тряхнул головой, отгоняя наваждение, и тут же почувствовал, как член вновь напрягся.
Совсем не по себе ему стало, когда все повторилось перед выходом из дома. Акону даже пришлось слегка задержаться, чтобы подрочить. Кончил он насухую, стояк так никуда не делся, и это встревожило еще больше. Времени что-то придумывать уже не оставалось, и он только плотнее завязал фундоши и пояс, надеясь, что на службе все пройдет.
Зря надеялся. Тяжесть внизу живота лишь усиливалась, перерастая в ощутимый дискомфорт. Акон пытался отвлечься, сосредоточиться на работе, но лаборатория плыла перед глазами. К тому же тело жило своей загадочной жизнью: его бросало то в жар, то в холод, то начинало трясти как в лихорадке, то отпускало, и после этого чувствовалось онемение. Тяжелый налитой член терся о фундоши и живот при каждом движении — работать было совершенно невозможно. Сильно хотелось разрядки, но дрочить на работе было небезопасно — Куроцучи часто любил менять месторасположение камер внутреннего наблюдения.
Странные реакции организма, без сомнения, были как-то связаны с экспериментом. Улучив момент, Акон сунул в карман сигареты, взял телефон и отправился на улицу. Пальцы, держащие зажигалку, дрожали, и закурить удалось не с первого раза. Он глубоко затянулся и едва не выронил трубку, зажатую между плечом и щекой, когда услышал жизнерадостное «Алле!».
— Что вы там химичите? — Акон сразу перешел к делу, не желая тратить время на приветствие.
— Вы о чем?
В голосе Урахары проскользнуло неподдельное удивление, но Акон слишком хорошо его знал, чтобы поверить.
— Слушайте, — Акон старался подобрать слова, но в итоге все равно получилась какая-то сумятица, — вчера было все как надо, покалывало и только, а сегодня вот встало.
— Что встало?
— Встал, блядь! — Акону захотелось расколотить телефон. Он выбросил сигарету и сжал яйца, сквозь хакама. Возбуждение накатывало жаром.
— Я в замешательстве, — тон был такой, что Акон почему-то сразу представил физиономию Урахары с широко распахнутыми серыми глазами.
— Я тоже, — Акон оглянулся и увидел, что на него пялится какая-то молоденькая шинигами, стоящая чуть поодаль. Он тут же выпрямился и попытался принять приличный вид. Не хватало, чтобы его считали еще большим извращенцем, чем принято в Двенадцатом.
— Слушайте, — Урахара неловко кашлянул в трубку. — Это баг.
Акон выругался от души, отправляя Урахару по известному адресу. Становилось все интересней и интересней.
— Так устраните его.
— Попробую. Но вы все-таки…
— Подрочить, да? Пятый раз за сегодня. Спасибо, без вас бы не сообразил.
Краем глаза Акон заметил, что шинигами, наблюдавшая за ним, попятилась. Наверное, он все-таки повысил голос.
— Разберитесь, мне надо работать, — Акон нажал отбой, чуть не продавив кнопку. К меносам рабочую этику, еще чуть-чуть, и у него отвалится что-нибудь очень важное, нужное и дорогое.
Возвращаясь обратно, он чуть не столкнулся с новой сотрудницей.
— Акон-сан, а не подскажете, где можно отыскать вот эти образцы? — она протянула ему небольшой листок. — Капитан требует.
Он машинально взял предложенную бумажку — Куроцучи понадобились кое-какие биоматериалы, полученные от погибших арранкаров. Останки их находились в морге номер три, предназначенном для длительного хранения. Акон кивнул и сказал, что сходит сам.
В морге было прохладно, немного влажно и навязчиво пахло хлором, металлом и формалином. Сквозь небольшое окно под потолком в помещение проникала узкая полоска света. Акон прислонился к стене между подоконником и прозекторским столом. Закрыл глаза, пытаясь отдышаться и расслабиться, а по спине в это время медленно стекал холод, просачиваясь сквозь одежду. Казалось, что все силы ушли на то, чтобы дойти сюда.
Сунув руку за пояс хакама, он стиснул член, обвел головку большим пальцем и чуть не застонал от боли. Слишком долгое ожидание сделало свое дело: нежная кожа была сухой и горячей, под пальцами чувствовался рельеф вен, оплетающих ствол. Каждое прикосновение отдавалось мучительной болью, а желание кончить мешалось с ощущением переполненного мочевого пузыря. Акон, не торопясь, поглаживал член самыми кончиками пальцев снизу вверх и легонько сжимал головку. Он проделывал это раз за разом, то убыстряя темп, то замирая на несколько секунд. Тянущая боль мешала сосредоточиться. От напряжения сводило мышцы и болело запястье. Ничего не получалось.
В изнеможении Акон съехал по стене на пол и замер, прижимая ладони к паху. Вот это он попал, как мышь в кувшин. Мелькнула мысль, что нужно бы сходить в Четвертый отряд за медицинской помощью, ведь самому ему справиться не удастся. Потом Акон представил участливое лицо капитана Уноханы. Она, конечно же, спросит, какая у него проблема, а он вместо ответа достанет и покажет. Акон зажмурился и мотнул головой, отгоняя от себя образ улыбающейся Уноханы, которая говорила: «В этом случае поможет только ампутация». Нет, единственная надежда сейчас была на Урахару. Внезапно тишину морга прорезал звук смс. Акон, путаясь в складках хакама, достал телефон и выругался. Вот она, надежда. Даже не звонит — значит, все совсем хреново.
«Знаете, все гораздо хуже, чем я думал. Вам надо прийти».
Вот тварь. Как прийти, если тут капитан? И как вообще можно с этим ходить?
«Не могу. Отключите гигай», ответил Акон.
«Тогда будет еще хуже. Если отключиться удаленно раньше срока, есть риск полной блокировки ваших нервных путей».
Акон уставился на последнее сообщение. Замечательно: пациент узнал, что он болен, когда ему отрезали голову. Раньше предупредить, конечно же, было нельзя.
Набрав и отправив безысходное «Сука, убью», он с трудом поднялся на ноги. Надо было торопиться.
***
Открыв глаза, Акон долго пялился в деревянный потолок, соображая, где это он. Все тело будто превратилось в бесформенное желе, казалось, что двинуться просто невозможно. С трудом приподняв голову, он огляделся и понял, что находится в доме Урахары. Откинув покрывало, Акон сел на постели и попытался вспомнить, что случилось, почему все так болит и где его хакама.
Четко он помнил только свой забег по Дангаю, который по скорости можно было сравнить с не очень быстрым шунпо. Все остальные воспоминания были отрывочны. В них ощущение близкого тепла чужого тела мешалось с острыми запахами антисептика и эфира. Осторожные поглаживания наслаивались на боль от врезавшихся в запястья бинтов. Вкус завязшей в зубах марли, сквозь которую все равно прорывались стоны, уже почти забылся, зато очень отчетливо помнился легкий поцелуй. Но самым ярким из всех воспоминаний был испачканный спермой пластиковый катетер, свивающийся кольцами в руках Урахары.
Скрип двери вывел его из состояния задумчивости. Вот и головная боль, точнее — ее земное воплощение.
Урахара протянул ему стакан с водой и осведомился о самочувствии.
— Отвратительное, — от воды Акона стало тошнить. Наверное, это была реакция на эфир.
— Извините, в этом есть моя вина. Это я ради шутки пощекотал гигай, но я не думал, что получится вот так, — Урахара опустился на пол, сложив руки на коленях.
— Врете ты все. Мне вот кажется, что вы его не только щекотали.
Акон даже удивился: неприязни к Урахаре он не испытывал, несмотря на то, что тот был виновником всех его мучений. Хотя если бы не крайняя экстремальность ситуации, было бы намного лучше.
— Вот видите, я был прав насчет ощущений. Надеюсь, что вы все записали в блокнотик и дадите мне почитать.
— У вас что, больше нет дел, кроме как лапать чужие гигаи? Вы больной извращенец.
— Кстати, о больных извращенцах, — Урахара сочувственно улыбнулся, — Звонил ваш капитан. Он очень трогательно переживает, что вы пропали непонятно куда.
Акон подложил подушку под спину и, запрокинув голову, посмотрел в потолок. Ками, как он объяснит свое отсутствие Куроцучи?
— Голову не обещал оторвать?
— Само собой, и не только голову. Я рассказал ему все. Он очень заинтересовался гигаем и программой, сказал, что это нужно довести до ума. Вы теперь официально мой помощник.
Акон схватился за голову. Сейчас ему очень хотелось убивать.
@темы: Урахара, Завершено, Акон, Фикло, Мини, Вариабельно-дрочибельное, R, Bleach