Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Звонок

Пейринг: Урахара/Акон
Рейтинг: PG
Дисклеймер: Тайто Кубо. Музыка: Skye Edwards (ex-Morcheeba) - Feel Good Inc.

Звонок from Funny bee on Vimeo.

@темы: Урахара, Завершено, Акон, Картинки и видео, Вариабельно-дрочибельное, Издевательство над Вегасом, Bleach

---

На живца

Название: На живца
Автор: Greyhound*
Бетинг:  Terra Celtika
Пейринг/Персонажи: Урахара/Акон, ОЖП
Размер: 4 742 слов
Жанр: мистика, романс
Рейтинг: PG-13
Дисклеймер: Т. Кубо
Саммари: Неудача может стать основой для новых отношений
Предупреждения: AU, ООС

Длинный призрачный коридор уходил вверх, изгибаясь змеей, и вытягивал оставшиеся силы. Стены переливались сотнями бликов, сжимались по бокам и над головой, пугая непривычной глазу текучестью. Неровный пол опасно колыхался под ногами — он был весь соткан из враждебной реяцу. В нормальном состоянии пройти этим путем Акону не составило бы труда. Но сейчас — когда форма была изодрана в клочья, и после каждого шага оставался кровавый след — любое движение давалось с неимоверным трудом.

Несмотря на боль и слабость, нужно было торопиться. За спиной был враг, а впереди маячили выход и спасение. Акон не владел шунпо, у него не было занпакто, но даже эти обстоятельства не были поводом подставлять шею под острые клыки. В голове проносились варианты развития событий. Выжившие на станции, скорее всего, уже успели связаться с Обществом Душ, и может быть, он скоро дождется помощи. Тварь, преследовавшая его еще слаба, возможно, ему удастся скрыться и выиграть время. В любом случае, нужно было увести врага подальше от станции, а заодно и выманить из Уэко Мундо, где чудовище могло бы набраться сил.

Реяцу преследователя, ощущалась слишком явственно. Акон почти не различал дороги, а в глазах рябило от усталости и кровопотери. В следующее мгновение неустойчивый пол под ним дрогнул, и он едва не упал. Секундная заминка обошлась слишком дорого. Опасность вспыхнула где-то на периферии сознания, ударив фиолетовой вспышкой по глазам, а слух резануло громкое стрекотание костяных сочленений. Чужая вязкая реяцу вновь обволакивала Акона, словно болотная топь, почти как на станции, только сейчас это было гораздо страшнее.

Рванувшись вперед, он попытался вырваться. Сердце стучало за грудиной, как паровой двигатель, выжимая из измученного организма последние силы. Выход был совсем близко, вот только чужая реяцу обручем сдавила солнечное сплетение, вышибая дух. Акон повис в этом призрачном захвате, опустив голову на грудь.

Пустой опасливо кружил рядом, разглядывая. На его костяной, чуть желтоватой морде играли отблески исходящей от стен реяцу. Потом, набравшись смелости, он остановился и потрогал неподвижного Акона кончиком длинного хвоста. Убедившись, что добыча не двигается и не представляет опасности, Пустой распахнул пасть и бросился вперед.

Все это время Акон едва слышно читал заклинание, так что осталось лишь шевельнуть свободной рукой, чтобы сложить знак и произнести «Бьякурай». Удар вышел неожиданно мощным: чудовище получило весь заряд точно в середину морды и, неловко кувыркнувшись, отлетело прочь. Удерживавший Акона клубок реяцу распался, и он рванулся к выходу из гарганты.

Каракура встретила его четкими линиями маленьких разноцветных огоньков и черным полотном неба. Холодный воздух и свежий запах снега плеснули в лицо, так что даже в ушах зазвенело. От резкого перепада давления закружилась голова — Акон против воли закрыл глаза и потерял сознание.

Очнулся он на мокром снегу в парке, окруженный неровным сиянием фонарей и падающими снежинками. Акон попытался подняться, но руки дрожали, а ладони разъезжались по размокшей земле. На мгновение его охватило состояние какой-то детской беспомощности, почти как много лет назад, когда его впервые доставили в Улей и посадили в подземную камеру. Он тогда даже понять не мог, за что. И от этого боялся и злился одновременно.

Вот и сейчас чувство было таким же. Неясность нервировала больше опасности. Глубоко вздохнув, он кое-как поднялся и поплелся под большое дерево неподалеку. Кровь капала под ноги, разрисовывая снег алыми кляксами. Левую руку немилосердно пекло, Акон не удержался и взглянул: на тыльной стороне ладони темнели несколько небольших язвочек. Кожа в этих местах была просто разъедена до костей, как от концентрированной кислоты.

Он остановился как вкопанный: пустой был здесь. Рядом. Прямо за спиной. Акон медленно повернул голову — в лицо дохнуло гнилью, взгляд выхватил острою кромку зубов и желтоватый костяной гребень. Время вышло, сейчас гадина сожрет его, и на этом все закончится.

Последнее, что он запомнил, была красная вспышка, а потом мир опрокинулся с ног на голову и потемнел.

***

Перед глазами тянулся темный коридор с нескончаемой чередой светильников, от которых исходил мерцающий зеленоватый свет. Из-за такого освещения прутья решетки, стены, пол и даже руки Акона, которыми он сжимал холодный металл, тоже были зеленоватыми. Здесь, в подземелье, было очень холодно.

Он стоял и смотрел в темноту, ожидая. Чего, даже сам точно не знал: быть может, зова или знака, слабого света или звука легких шагов.

Неожиданно решетки разъехались перед ним, чуть не вывернув руки, а самого его подхватила неведомая сила и потащила вперед по коридору. Он зажмурился и тряхнул головой, желая проснуться, а когда открыл глаза, то уже летел сквозь золотое марево.


Видение оборвалось неожиданно: он буквально выпрыгнул из него в темную действительность. Кожу неприятно холодило от пота, Акона ощутимо потряхивало. Простынь, одежда и даже мягкое одеяло, которым он был укрыт, — все было неприятно сырым. Над головой нависал деревянный потолок, черный и низкий, он лишь усиливал ощущение затаившейся опасности.

Левая рука была забинтована, Акон попытался взглянуть на нее, и чуть не застонал от сильной боли в груди. К горлу подкатил мерзкий комок, и он стиснул зубы, борясь с накатившей тошнотой. В висках гулко стучал неровный пульс, в горле было сухо, и ему с трудом удалось сглотнуть вязкую слюну.

Где он? Что с ним? Как он здесь очутился? Последним, что вспоминалось, была пасть полная острых желтых зубов. Дикий холод. Зловонное дыхание пустого, превращавшееся на морозе в клубы белого пара. Еще пятна крови, расцвечивающие алыми розами снег под ногами, и горькое ощущение собственной беспомощности. Было много красного и знакомого, того, что хотелось бы оставить в темном коридоре из воспоминаний детства.

Справа скрипнул пол. Акон крупно вздрогнул, резко повернув голову и чуть не застонал — от боли потемнело в глазах. Он глубоко вдохнул через нос, пытаясь успокоиться. Первым, что он увидел, были босые ноги. Акон перевел взгляд вверх — лицо вошедшего было в тени, но понять, кто это, труда не составило. Темный силуэт человека в панамке был легко узнаваем. Акон прикусил губу от разочарования: с этим типом ему и встречаться не сильно хотелось, а уж быть обязанным жизнью и подавно. Бывший руководитель Бюро технологического развития, мать его. Та еще сволочь. Теперь понятно, почему, перед тем как потерять сознание, он видел красный свет — из-за Бенихиме.

— Здравствуйте, Акон-сан, — в тоне Урахары вежливость смешивалась с легкой насмешкой. Акону захотелось залезть с головой под одеяло.

— Воды можно? — едва слышные слова царапали пересохшее горло. Акон говорил себе, что тратить силы на приветствие было попросту неправильно. Хотя, наверное, он лукавил и где-то в глубине души понимал, что просто не хотел отвечать на приветствие. Урахара хмыкнул и, ни слова не сказав, вышел из комнаты.

Закрыть глаза и глубоко вздохнуть, успокоиться и выкинуть реальность из головы — это все, что сейчас было нужно. Однако вакуума в сознании не получилось: пустота немедленно заполнилась воспоминаниями, вязкими и липкими, как смола. Акону всегда казалось поразительной походка Урахары — тихая, почти невесомая при его немаленьком росте. Их первая встреча тогда в Улье тоже случилась неожиданно. «Привет, малыш», — окликнул его Урахара. Момент глаза-в-глаза въелся в память, отпечатавшись в ней словно следы травления на металле. Тогда Акон рассматривал необычного посетителя снизу вверх и пытался проглотить сухой комок в горле. Ему еще никогда не встречались люди с глазами, похожими на прозрачную воду.

Почему же сейчас, когда он лежал здесь абсолютно беспомощный, воспоминания об этой несущественной ерунде вновь накрыли его? Акон поморщился: видимо, он тронулся умом от пережитого. Как бы то ни было, а показывать свою слабость Урахаре совсем не хотелось. Акон попробовал подняться, опершись на локти — попытка повалилась: любое усилие отзывалось сильной болью в груди, и перед глазами замелькали мерзкие красные пауки с колышущимися щупальцами.

— Эх, ну зачем же так торопиться? — послышался тихий голос над ухом. Теплая рука скользнула на плечи, не давая завалиться обратно. К губам поднесли стакан с водой. — Пейте.

Акон послушно потянулся вперед, припадая к гладкому краю стакана. Вода была холодной, чуть кислой, с едва уловимым цитрусовым запахом. Ее хотелось чем дальше, тем больше. В полулежачем положении было очень неудобно глотать, вода проливалась, стекая по подбородку на грудь, и от ощущения прохладных ручейков на коже становилось легче. Потом Урахара достал из кармана шприц с анестетиком и, невзирая на слабые возражения Акона, сделал ему инъекцию.

После укола и правда полегчало. Акон сумел встать и, шатаясь, прошел к столу. Состояние было непонятным — реальность перед глазами расползалась на цветные бесформенные куски, тело было словно чужое, а кончики пальцев покалывали сотни маленьких иголок. Но худшее было совсем не это. Худшее сидело на полу и внимательно наблюдало за Аконом из-под дурацкой панамки.

— Акон-сан, расскажите, что произошло.

Акон развернулся и присел на краешек стола, опершись руками. Ладони внезапно взмокли, и деревянная столешница стала скользкой. Он уставился на свои ноги, будто это было самым интересным в комнате, и начал рассказывать про секретный научный проект Двенадцатого отряда, который был инициирован лично капитаном Куроцучи. Это случилось после исследования базы данных Заэля Аппоро Гранца под общим названием «Покров». Там содержались подробные данные и результаты экспериментов с почвой Уэко Мундо. И если с пустыней ситуация была более или менее понятна, то в Лесу Меносов складывалась очень интересная картина.

Почвы в Лесу Меносов были в основном кристаллической природы, их покрывал тонкий слой песка, осыпающегося с верхнего уровня. Удивительно, но кристаллический покров аккумулировал и усиливал всю находящуюся поблизости реяцу — это и создавало благоприятную среду для развития Меносов. Также почвы здесь могли расти: очень медленно, не более нескольких сантиметров в год.

Рост почв мог приводить к интересному явлению — образованию каверн, особых полостей, внутри которых могли храниться останки пустых или какие-нибудь предметы. В файлах Гранца содержалась информация о мече, который был найден в одной из таких каверн, а также упоминались и другие артефакты. Обнаружить упоминаемые предметы в лаборатории не удалось, но глаза Куроцучи загорелись пугающим желтым светом.

Интерес Куроцучи вылился в создание научно-исследовательской станции там, в Лесу Меносов. Куратором проекта назначили Акона, которому эта идея очень сильно не нравилась, но спорить с руководством было бесполезно.

Станция в Уэко Мундо просуществовал около месяца, и первое время все шло вполне неплохо. Им удалось добыть редкие породы грунта и добраться до нескольких каверн, в которых, правда, не было ничего интересного. Странно, но все с самого начала пребывания в Уэко Мундо начали испытывать какую-то повышенную тревожность. Акон списывал это на переутомление сотрудников и сейчас очень жалел, что спустил все на тормозах. Любыми способами надо было добиться завершения проекта.

Несколько дней назад они обнаружили в одной из больших полостей на юго-востоке останки большого пустого и маску, расчерченную поперечными бордовыми линиями. Эта находка сразу не понравилась Акону, она вызвала неприятные ассоциации с погребальным курганом. Одевшись в защитный костюм, он сам лично поместил маску в специальный контейнер.

Акон на секунду перевел дух и взглянул на Урахару. Тот сидел на стуле, вытянув вперед длинные ноги, и смотрел на него с нечитаемым выражением лица.

— Я ошибся, — Акон сделал над собой усилие, чтобы не отвести взгляд. — Мне кажется, что все те видения, которые преследовали нас, ночные кошмары — все это было как-то связано с той маской. Как только мы принесли ее на станцию, один из сотрудников будто сошел с ума. Он открыл контейнер и схватил ее.

Блеснув глазами, Урахара слегка подался вперед.

— Маска будто взорвалась. Крохотные фрагменты разлетелись по всей комнате, — продолжил Акон. — Как только осколки попадали на кожу, они мгновенно всасывались, оставались только небольшие ранки. Потом все шесть сотрудников, все, кроме меня, стали пустыми.

— Как быстро произошла холлоуфикация?

Акон чуть помедлил, вспоминая. Перед глазами вновь разворачивались события, о которых ему хотелось бы забыть: крики, перекошенные лица, конвульсии и собственная полная беспомощность.

— Быстро, в пределах минуты, может двух. Я никогда не видел такого: после превращения пустые сливались между собой, как капли ртути. Потом осталась только одна тварь, похожая на огромную костяную сороконожку.

— Сливались, значит, — в голосе Урахары промелькнула нотка заинтересованности. — Не думал, что они еще остались.

— Остались кто?

— Аморфные пустые, — пояснил Урахара. — В бытность мою капитаном я наблюдал одного такого. Они редкий, можно сказать, вымирающий вид. Могут заражать всех, кто находится около них, особыми бактериями. После холлоуфикации все зараженные особи стремятся к хозяину и сливаются с ним, завершая цикл роста, после которого пустой сильно прогрессирует. Вам в каком-то смысле повезло, а в каком-то и нет.

— Мне? Повезло?

— Понимаете, даже если убить хозяина, процесс нельзя повернуть вспять. Правда, в свое время, когда я искал лекарство для вайзардов, у меня была одна теория излечения от простой холлоуфикации, и это бы здесь помогло.

Акон пожал плечами и скривил губы.

— Только теория?

— Да. Я все откладывал ее разработку, а потом и вовсе оставил все эксперименты. А вот сейчас есть шанс продолжить, — закончил Урахара чуть ли не ликующе, потом спохватился и стал извиняться.

Стало очень муторно на душе. Акон подумал о шинигами, погибших на станции. По какой причине у него сейчас был крошечный, но шанс? Может, надо было остаться там, вместе с ними? А потом бы Готей разобрался с тварью, и его бы уже не мучили угрызения совести. Его бы вообще ничего не мучило.

Неожиданно на плечо легла теплая ладонь. Акон и не заметил, как Урахара подошел к нему.

— Знаете, вы правильно сделали, что ушли со станции. Я узнавал, больше там никто не пострадал. Покажите руку, пожалуйста.

Акон присел на краешек стола и протянул руку. Ему не хотелось, чтобы его трогали, но если кто и мог ему помочь, то только Урахара.

Урахара осторожно сжал кисть Акона и, размотав бинт, повернул ладонь тыльной стороной к свету. Места, куда попала костяная крошка, выглядели ужасно: воспаленные плотные инфильтраты с белыми костяными наростами в середине и черными, будто обугленными краями. Акон выдохнул чуть громче, чем было положено: признаки холлоуфикации были налицо. Только шла она медленнее, чем у других.

Урахара поцокал языком и осторожно провел по одному инфильтрату кончиком пальца. От боли у Акона в глазах замелькали разноцветные пятна, и он попытался отдернуть ладонь. Урахара сначала удержал его за запястье, потом медленно выпустил, мазнув пальцами по коже. Акон замер, неловко прикрывая раненую кисть здоровой рукой и кусая губы.

— Моя теория заключается в том, чтобы накачать один из зараженных объектов особой реяцу, губительной для пустых. В этом случае можно будет не только излечить зараженного, но и убить хозяина при попытке слияния.

— Похоже на отравленную приманку, — Акону почему-то стало горько от этого сравнения.

— Да. Проблема заключается лишь в том, что холлоуфикация идет слишком быстро, и сам объект не выдержит такой терапии. Но ваш организм имеет механизм сдерживания инфекции, он будто ставит ее на карантин. Я надеюсь, что все получится.

Акон проигнорировал слова Урахары про карантин, стараясь не показывать, насколько они задели его.

— Но мне нужно вернуться в Общество Душ, там, наверное, ждут моих объяснений.

— Да, там ждут, только не объяснений, а как бы поскорее посадить вас в Улей.

Заметив взгляд Акона, Урахара развел руками.

— Не рядовой случай и, сами понимаете, дошел до Совета Сорока Шести. С учетом того, что ваша биография не блистала особой положительностью, решение было скорым.

— Значит, биография? — оставалось только понимающе кивнуть. — Ну, в любом случае, возвращаться-то придется. Я же не могу оттягивать этот момент вечно.

— Давайте не будем торопиться, — Урахара взял со стола стакан и покрутил его в руках. — Если вы вернетесь, то точно станете пустым. Даже ваш организм не сможет противостоять этой заразе. Я думаю, понятно, чем вам это грозит.

Акон был в растерянности. С одной стороны, все было плохо, с другой ему протягивал руку помощи человек, от которого можно было ожидать чего угодно. Перспектива стать его подопытной крысой совсем не радовала.

— Я сейчас вернусь, — Урахара направился к двери, — а вы подумайте над моими словами.

Акон посмотрел ему в спину. Всегда рядом, всегда в тени, всегда с подвохом — если бы у Урахары был девиз, то именно такой. Похоже, выбора не было.

***

Над головой нависло синее небо с редкими розово-золотыми разводами, все усеянное сверкающей россыпью звезд. С каменистого обрыва было отлично видно, как внизу клубился туман, похожий на золотую пену. Акон был здесь не один. В нескольких шагах застыла маленькая девушка в белом шихакушо с малиновым поясом. Длинные черные волосы спускались прядями на плечи и грудь, растекались по спине. Она стояла полубоком к нему, сложив руки на животе, смотрела куда-то вдаль и, казалось, совсем не замечала его присутствия. Он окликнул — никакой реакции не последовало. Тогда шагнул вперед, протягивая руку, но в этот момент небесный купол вздрогнул и задребезжал.


Акон поднял голову и уткнулся взглядом в телевизор, на экране которого красовалась щекастая женщина — должно быть, телеведущая. Слева на тумбочке истошно верещал телефон — его оставил Урахара для экстренной связи. Он потянулся к нему, и только когда костяные пальцы соскользнули по гладкому пластику, вспомнил, что у него была небольшая проблема: на левой руке красовалась костяная перчатка, доходящая сейчас до локтя. Выругавшись, Акон схватил трубку правой, нормальной, рукой.

— Алло.

— Здравствуйте, Акон-сан. Как вы себя чувствуете?

Акон смотрел в телевизор: там сейчас лихо выплясывал какой-то лиловый негр.

— Нормально.

На самом деле все было ни хрена не нормально. Он уже три дня сходил с ума в этой дыре с полусдохшим теликом, окруженный всеми мысленными барьерами кидо. Хотелось выть.

— Я скоро приду. Надо будет кое-что обсудить.

— Вы нашли его? — Акон готов был придушить себя за срывающийся голос.

Вместо ответа последовало уклончивое «Почти» и сигнал отбоя.

Отбросив бесполезный телефон, Акон пошел в ванную и долго умывался ледяной водой. Левую руку как будто обкололи анестетиками, он с трудом мог шевелить пальцами. Проклятый панцирь рос быстро. Была большая вероятность того, что костяные пластинки сегодня дорастут до плеча.

Однако основная проблема была даже не в руке, а в бездействии. Акон ничего не мог предпринять для своего спасения. Ему оставалось только сидеть здесь и глотать пилюли, которые ему в избытке оставил Урахара. Он понимал, что так будет правильней, что сейчас он очень слаб и от него мало толку, но хотелось сделать хоть что-то, а не полагаться все время на других.

Вернувшись в комнату, он выключил телевизор и, закатав рукав, принялся разглядывать костяную лапу. Ему все время казалось, что кость, нарастая, потрескивает. Он даже спать из-за этого не мог, только дремал урывками по пятнадцать-двадцать минут. А еще каждые два часа надо было принимать таблетки, и после этого его колотило и выворачивало. Иногда он зажимал рот ладонью и раскачивался взад-вперед, стоя на коленях, чтобы только перебить отвратительное ощущение тошноты. И в эти моменты он боялся только того, что прием препаратов, необходимых для излечения от одной напасти, мог спровоцировать рецидив другой. Той, которая поразила его более ста лет назад и за которую он расплатился своей силой. Как напоминание о ней на лбу красовались три костяных рога.

Его занпакто, который остался на станции, имел менее одного процента настоящей силы. По сути, это был всего лишь асаучи. Акон не помнил имени своего духовного меча и его внешнего вида, но при этом он знал, что тот находился с ним каждую прожитую секунду. Вот такой был парадокс. Акон свыкся с этим и не хотел ничего менять, потому что был велик риск побочных эффектов, и тогда бы он точно погиб. Перед началом лечения Урахара заверил его, что все пойдет только на пользу, и Акон сможет освободиться от обеих напастей разом.

В прихожей скрипнула дверь — он поспешно натянул рукав на костяную лапу и спрятал ее за спину. Почему-то не хотелось, чтобы Урахара лишний раз смотрел на нее. Тот вошел быстрым шагом и на секунду задержался в дверях, стряхивая снег с панамки.

— Как вы себя чувствуете?

— Как всегда, — Акон передернул плечами. В вопросе ему почудилась какая-то навязчивая заботливость.

Урахара подошел к нему и попросил показать руку. Долго разглядывал, поворачивая то так, то этак, ощупывал острые кромки. Акон смотрел на его ловкие пальцы и кусал губы. Он и отсюда ощущал запах, исходящий от Урахары: вкусный, похожий на аромат абрикосов. Акон немного испугался, ведь раньше такого не замечал. Ему вдруг подумалось, что это один из признаков превращения в пустого. Он просто ощущал лакомую душу рядом, а сознание, пока еще человеческое, соотносило все это с понятным чувством удовольствия от еды.

— Больше медлить нельзя, — Урахара был как-то непривычно серьезен. — Я нашел похожую на вашего пустого реяцу в заброшенной школе на юго-западе Каракуры. Когда стемнеет, мы отправимся туда. И вы, наверное, понимаете, что результат будет…

— Непредсказуем? Да, я в курсе, — Акон кивнул и развернулся, чтобы отойти подальше, но в глазах потемнело, и он едва удержался на ногах.

Да, скоро зараза пойдет дальше, и в его груди будет здоровенная дыра. Но пока что сердце еще было у него в груди, и оно билось от чужих прикосновений сильнее, чем обычно. Не удержавшись, он накрыл руку, обхватившую его поперек пояса, костяной лапой. Чужие пальцы напряглись, проминая мышцы на животе. Потом Урахара прижался сильнее, потерся о шею Акона небритой щекой, оставляя ощущение забавной щекотки.

Дрожь пронеслась с головы до пят, выдавая Акона. Мелькнула мысль, что он уже почти приговорен и по всем законом мировой справедливости у него осталось право на последнее желание. И сейчас ему очень хотелось сделать все самому. Он повернулся и, положив ладони на талию Урахаре, привлек его к себе. Так хотелось прижаться губами к шее, ощутить колкую щетину и вдохнуть полной грудью, чтобы надышаться. Поцелуй вышел каким-то неуверенным, но было очень здорово скользить самым кончиком языка по кромке гладких зубов и дразнить, не проникая вглубь.

Урахара сжимал его плечи и оглаживал ладонями спину, проходясь пальцами по позвоночнику. Уверенные прикосновения, тепло рук, влажность на губах от поцелуя — от этого стало жарко. Впору было потеряться — Акону казалось, будто тело плавится, как кусок воска. Он то прижимался теснее, стараясь ощутить Урахару всем телом, то отстранялся, пытаясь дать себе передышку и не сойти с ума окончательно. В один такой момент он дотронулся костяной лапой до шеи Урахары и очень осторожно прижал бьющуюся жилку острым когтем. Это доставило необъяснимое удовольствие. Урахара смотрел на него из-под полуопущенных ресниц, и его глаза казались чернее ночи. На краткое мгновение Акон испугался — вдруг сейчас Урахара оттолкнет его, но тот лишь запрокинул голову, подставляя шею. Подумалось, что одно странное чудовище всегда поймет другое.

Акон повел когтем ниже, очерчивая выступающие ключицы, а затем надавил сильнее. На белой, будто фарфоровой коже выступили багряные капли. Алое на белом вспыхнуло в сознании цветом крови. Не в силах больше сдерживаться, Акон толкнул Урахару к кровати.

***

Когда они пришли на место, была уже глубокая ночь. Около школы их ждали Тессай, Дзинта и Уруру. Урахара задержался, отдавая им последние распоряжения. Акон прислушивался к своим ощущениям: ни страха, ни боли, ни сожаления. Зато было легко от осознания того, что весь этот кошмар скоро закончится.

В заброшенное здание они пошли вдвоем. Здесь было совсем неуютно: пустые гулкие коридоры, покосившееся двери, стены, изрисованные нелепейшим граффити. Они дошли до большого помещения, скорее всего бывшего спортзала. Огромные окна давали достаточно света с улицы.

Акон прошел на середину зала и дернул застежку плаща, скрывающего реяцу. Левая рука висела вдоль тела плетью, он ее практически не ощущал. Сейчас ему остро захотелось, чтобы все разрешилось быстрее, пока у него еще есть силы стоять на ногах. Урахара помог ему снять плащ. Акон вытащил из-за пазухи пачку сигарет и вытащил одну зубами. Затем вспомнил, что не взял зажигалку, и выругался.

— Курить вредно, — Урахара щелкнул зажигалкой где-то сбоку и поднес огонек.

— Хорошая шутка.

Урахара на мгновение отобрал у него сигарету, поцеловал и посоветовал быть умницей.

— Проваливай, а то испугаешь дорогого гостя.

Оставшись в одиночестве, Акон потерял счет времени. Он стоял и стоял, сигарета уже давно догорела до фильтра, и от нечего делать приходилось жевать горький окурок. Вокруг была тишина.

Внезапно задребезжали стекла, и с потолка упал плафон светильника, разлетевшись на мелкие осколки. Началось.

Пустой эффектно вломился через стену, оглашая все таким ревом, что закладывало уши. Акон вновь почувствовал его обволакивающую реяцу и сделал глубокий вдох.

«Давай, сволочь. Кусай, жри, может и подавишься!».


Картинка с приближающимся пустым неожиданно рассыпалась, как детский паззл, а затем сложилась вновь. Сейчас Акона опять окружали скалы и каменистые уступы, странное сине-золотое небо и золотой туман внизу. Акон застыл с изжеванной сигаретой во рту, ошалело глядя прямо перед собой.

— Эй, ты! — Тонкий девчачий голос вывел его из состояния оцепенения. — Мало того что ты все время куришь и напускаешь дыма, так еще и хватило наглости заявиться сюда с этой пакостью!

Он обернулся и уставился в темную глубину глаз той самой девочки, что снилась ему последнее время. Ростом она была значительно меньше него и едва бы дотянулась макушкой до его плеча. За ее спиной клубились странные золотые облачка. Акон машинально вытащил окурок изо рта и, смяв, запихнул в карман.

— Извини. — Он немного помедлил, а затем неуверенно спросил: — А ты кто?

И тут же понял всю нелепость своего вопроса. Ответ пришел сам собой, только поверить в него было очень сложно.

Это не мог быть его занпакто.

Девушка уперлась руками в бока. Ее тонкие запястья обвивали множество тонких браслетов с бусинками, монетками, колокольчиками. Они мелодично позвякивали при каждом ее движении.

— Ты дебил, да? — спросила она ласково, прищуривая раскосые глаза. — Вспоминай мое имя, это не сложно.

Она подошла ближе. Сзади упал камень, и Акон обернулся: скалы позади них едва заметно содрогались.

— Вспоминай, дурак, — в ее голосе неожиданно прорезались сочувственные нотки. — Время на исходе.

Акон смотрел на ее лицо, руки, тонкую шею, золотой гребень в прическе, но на ум ничего не приходило. За спиной упали еще несколько камней, а гул усилился.

— Я не помню. — Заметив разочарование на ее лице, он попросил:— Помоги мне.

Она отступила, затем махнула рукой и сжала кулак. Ослепительная реяцу потекла с ее пальцев, принимая форму клинка. Спустя мгновение она протянула ему катану.

Едва Акон взялся за рукоять, девчонка отскочила назад и, раскрыв ладонь, послала ему воздушный поцелуй. Заряд реяцу грохнул точно под ногами, раздробив каменную площадку, и поток щебня устремился вниз, утаскивая его за собой. Каким-то невероятным усилием Акону удалось задержаться на краю, воткнув меч в расщелину.

Где-то внутри рвануло давней злобой и горечью: она ведь не первый раз так над ним издевалась. Извернувшись, он забрался на уступ и бросился вперед в тщетной попытке вернуть утраченное.


Окружающий мир темнел от крови, кости хрустели под мощными челюстями пустого. Только вот в правой руке Акон сжимал рукоять занпакто, и светящийся клинок уходил в широкую костяную грудь гадины, пробив толстый панцирь.

— Разойдись, Золотая пелена!

Поток светящейся реяцу хлынул внутрь пустого, заполняя и расширяя каждую клетку в теле врага. Светлая кость пошла трещинами, а потом рвануло так, что заложило уши. Отдачей Акона отбросило к стене, и он основательно треснулся затылком.

Сложилось ощущение, что все-таки технику он применил как-то неправильно. Скорее всего, она больше подходила для боя на средней и дальней дистанции. Однако, открыв глаза, Акон увидел кашу из пустого на полу, огромную дыру в противоположной стене и крайне удивленного Урахару за щитом из Кровавой дымки.

В душе Акона растекалось злорадное удовлетворение. Он даже успел пожалеть, что его сознание гаснет в такой прекрасный момент.

***

С момента инцидента на станции прошел месяц. Акона оправдали по всем пунктам и восстановили в должности. Однако хлопот после выписки из Четвертого отряда у него явно прибавилось. Помимо своей работы, он теперь должен был выкраивать время для регулярных прогулок в Генсей, а также искать подход к Золотой пелене, которая оказалась весьма зловредным занпакто.

У его шикая было две команды: «Разойдись!» — фаза атаки и «Сдерживай!» — этап, на котором занпакто оборонял своего хозяина. Сто с небольшим лет назад Акон должен был превратиться в злобную пустую тварь после того, как паразит завладел его телом и разумом. Однако шикай необъяснимым образом активировался самостоятельно, направив все силы на защиту внутреннего мира от пустого. Золотая пелена подарила ему ни много, ни мало — жизнь.

Уже было пять часов вечера, а он все был еще на работе и даже медитацией не позанимался. Занпакто ведь обидится, она и так все время ноет, что ей одиноко и плохо. Акон решительно отодвинул от себя лабораторные графики и откинулся в кресле, стараясь дышать глубоко и спокойно. Последнее время он делал успехи и уже мог без проблем погружаться в свой внутренний мир.


Здесь все было так же размеренно и спокойно, правда, кучи щебня указывали на то, что Золотая пелена была не в духе и выместила свое дурное настроение на ближайших скалах. Она сидела на большом валуне неподалеку и даже не обернулась. Обиделась.

Акон подошел ближе и сел рядом. Поздоровался и тут же извинился за опоздание. Она скривилась.

— Мне скучно, ты меня бросил.

— Но я работаю.

— Ты обещал мне конфет.

— Обязательно принесу из Генсея в следующий раз.

Наконец, она посмотрела на Акона долгим пристальным взглядом. Он уже заранее приготовился: сейчас выдаст какую-нибудь пакость.

— Я видела вашу прошлую встречу.

Акон вздрогнул, а затем почувствовал, как у него начали гореть уши.

— Слушай, ну так же нельзя. Неприлично подсматривать за другими.

— Знаешь, как твой занпакто дам тебе совет. — От ее ехидной улыбки на душе стало как-то очень противно. — Скорость в постели никого не красит. Пошлет тебя светленький, да и все.

Акон скрипнул зубами, потом поднял с земли тяжелый камень и подбросил на ладони. Примерился. Насчет скорости — это был удар ниже пояса.

— Хочешь в лоб?

— Можешь не пугать, все равно увернусь.

Он размахнулся и бросил камень в пропасть. Внизу гулко грохнуло. Пока она могла увернуться от любой его атаки.

— Ты предложи позу поменять. — Она доверительно взяла его под руку. — И вообще поменяйтесь, а то он все снизу и снизу.

Это было уже слишком. Акон сделал попытку ее схватить, но она мигом отпрыгнула подальше, озорно блестя глазами. Браслеты зазвенели в унисон ее смеху.

— Маленькая стерва! — Он погрозил ей кулаком. Еще не хватало, чтобы пигалица учила его трахаться. — Отвяжись от меня.

— Я же помочь тебе, дураку, хочу!


Глубокий вдох, и он снова на рабочем месте. Смотрит в потолок и трет абсолютно гладкий лоб, надеясь, что следующий разговор с занпакто будет более удачным.

@темы: Урахара, Завершено, Акон, Фикло, Мини, Вариабельно-дрочибельное, PG-13, Bleach

---

Снимок

Название: Снимок
Автор: Greyhound*
Бетинг:  Terra Celtika,  Блядохашвальт
Тема: PWP
Пейринг/Персонажи: Урахара/Акон
Размер: 2 820 слов
Жанр: PWP, романс
Рейтинг: NC-17
Дисклеймер: Т. Кубо
Саммари: Все начинается с малого
Предупреждения: ER, кинк

Шум. Ор. Дико болит голова.

— Тессай-сан, я извиняюсь, но что вы орете, как будто Айзен уполз из Улья и требует гигай со скидкой?

— Хозяин вы обещали разобрать стол. Мне надоело, там бегают мыши и вообще бордель.

Урахара вздыхает и трет глаза. Отлично, каждый день его стол представляется для чистоплюя Тессая все более жутким местом. Вчера вот был рассадником заразы, сегодня — бордель с мышами.

— Тессай-сан, правильно говорить не бордель, а бардак. Извините, я был занят…

— Ага, хозяин страдал всякой ерундой, — в комнату заглядывает Дзинта и корчит страшную рожу. Тессай поворачивается к нему, сжав кулаки, и Дзинта мгновенно исчезает.

— Я жду, хозяин, — тон у Тессая спокойный и даже немного добрый, вот только почему чувствуется угроза?

— Иду, иду.

Зевать хочется до ужаса. В кабинете пахнет пылью, сухой травой и старой бумагой. Урахара окидывает взглядом низенький стол, кучи папок и книг, коробки по бокам, пыльный блок компьютера, кусочки засохшего печенья на нем. Да, прав был Тессай — бордель как есть. Урахара усаживается на пятки и начинает разбирать все это богатство: книги направо, папки налево, печенье в рот — чего добру пропадать.

Смотрит на одну из папок, открывает наугад. Оттуда выпадает пара листков и черно-белая фотография. Урахара смотрит на нее, слегка улыбаясь. Даже удивительно насколько хорошо здесь вышел Акон. Слегка растрепанный, в одной руке сигарета, другая прижата к животу, на губах играет легкая полуулыбка. Фоном идут хромированные полки, край прозекторского стола, большой пятиточечный светильник.

Сейчас почему-то вспоминается их первая встреча, никак не связанная со снимком. Тогда Урахара был главой Подразделения Задержания в Отряде тайных операций. Как-то раз он не спеша шел по плацу в Улье — месту, куда выводили гулять заключенных. Перед глазами мелькали однообразные лица с понурым выражением, согбенные спины, одинаковые белые юкаты. Внезапно сзади послышалась какой-то шум и Урахара резко обернулся. Заключенные обступили что-то кругом и галдели, как стая испуганных ворон.

«Не выдержал реяцу господина Урахары».

«Слабенький».

«Да, долго этот сопляк тут не протянет».

Подойдя ближе, он увидел на полу щупленького парнишку, совсем еще ребенка. Урахара скрипнул зубами — помещать детей в общий изолятор строго запрещалось из-за малого уровня реяцу у них. Их должны были содержать в отдельных камерах во избежание всяких эксцессов и ненужных смертей. Урахара мысленно пообещал себе разобраться с нерадивыми подчиненными, а пока надо было помочь бедняге. Он взял мальчишку на руки — тело казалось совсем невесомым. Голова его беспомощно запрокинулась, а на шее едва заметно билась синяя жилка.

Урахара отнес парнишку в караульное помещение и уложил на кровать. Из еды нашлись только два куска сахара, которые Урахара развел в стакане воды. Когда он вернулся, ребенок уже пришел в себя, только был очень бледен и слаб. Он лежал, комкая в бледных пальцах шерстяное одеяло. Взгляд его был не по-детски серьезным и сосредоточенным.

Урахара располагающе улыбнулся.

— Привет. Как тебя зовут?

— Акон, — он приподнять голову и тут же откинулся назад, зажмуриваясь и морщась.

— Голова кружится? Ничего, пройдет.

Тогда помнится, Урахара провел много времени с Аконом. Почти насильно выпаивал с ложки. Старался разговорить. Пытался хотя бы заставить улыбнуться. Акон молчал и отворачивался. Урахара недоумевал — обычно ему с детьми удавалось нормально общаться — и списывал все на стеснительность. Лишь один раз Акон проявил интерес. Он осторожно дотронулся до волос Урахары и сказал:

— Светлые.

— Да? Я и не знал, представляешь.

Акон даже не улыбнулся.

— Это красиво.

После он держал Урахару за руку, пока не заснул. У Акона-ребенка были маленькие холодные ручки с обломанными ногтями, слабый уровень реяцу и огромное недоверие во взгляде.

Урахара вспоминает это и думает, что дети, есть дети и им нужна забота. Когда они вырастают, они становятся другими. Это нужно принять, перестать копаться в воспоминаниях и сосредоточится на действительности. «Действительность» сейчас почти одного с ним роста, имеет косой пробор, бреется и выкуривает полторы пачки сигарет в день. И пора бы им уже снова встретиться.

***

За окном висит полная луна, яркая, с краснинкой, похожая на здоровенный желток. Пройдет время — она поднимется на небосводе и поблекнет, превратившись в маленькую монету.

В комнате душно от табачного дыма. Акон вздыхает и поворачивается на бок, подкладывая ладонь под голову. Мокрые после душа волосы неприятно холодят кожу, а удобная кровать сейчас кажется доской с гвоздями. Все от долгого ожидания, решает Акон. Он смотрит на старенький лэптоп, стоящий на столе в окружении смятых бумаг, разноцветных карандашей, фарфоровой пепельницы и кружки с недопитым кофе. Безумно хочется отстраниться от всего происходящего, забраться под плед и провалиться в долгий сон.

Он усаживается на кровати и трет лоб, стараясь не прикасаться к рогам. Сейчас Акон думает о том, как давно они не виделись. Как назло два последних месяца не было необходимости в командировках на грунт, а Урахара… Акон резко обрывает мысль и, поднявшись, идет к столу.

А что Урахара? С какой радости он будет приходить сам? Они почти каждый вечер общались в сети, но это лишь усугубляло желание реальной встречи.

Сегодня у Урахары день рождения. Событие не рядовое, бывает только раз в году, но Акон всегда ждет его с ужасом. И все из-за проблемы с подарками. Урахара — натура сложная и подобрать ему нужный презент очень непросто. Еще месяц назад они сошлись на том, что Урахара сам скажет, что ему нужно и сейчас Акон очень сожалел об этом уговоре. Лучше бы он ничего не спрашивал и подарил какую-нибудь ерунду, вроде коробки конфет или паяльника.

«И угораздило же меня», — Акон залпом выпивает остатки кофе и зажмуривается, стараясь прогнать из памяти улыбающуюся физиономию в дурацкой панамке.

«Акон-сан, ты не беспокойся, выполнишь мое желание и все». Ага, желание, прямо как джин из восточной сказки.


День рождения приближался, но Урахара про желание не напоминал и Акон успокоился, подумав, что тот забыл о своей просьбе. И вот сегодня в коридоре его окликнул невысокий шинигами из Одиннадцатого отряда. Извинился и протянул коробку со словами: «Вам велели передать». Акон машинально взял предложенную ему посылку: небольшую коробочка в нежно зеленой упаковке с розовым бантиком на торце. Не нужно было гадать, что за добрая сволочь послала ему это.

«Вот же идиот, — думал Акон, одним движением срывая упаковку. — Опять со своими шутками, что люди подумают». Внутри была записка, а под ней плаг, сделанный из прозрачного материала. Твою мать. Акон выхватил записку, а «гостинец» поспешно затолкал в нижний ящик стола и прикрыл двумя лабораторными дневниками, толстой книгой по анатомии и старой газетой. После развернул записку, в которой было только два слова: «Вечером созвонимся», а в самом низу красовалась улыбающаяся рожица. Выругавшись, Акон смял записку и прицельным броском отправил ее в мусорную корзину. Бумажка стукнулась о край и отлетела в сторону — еще один повод для раздражения.

Этим днем он выкурил на полпачки сигарет больше чем обычно. Коллеги целый день участливо поглядывали в его сторону, а Рин даже набрался храбрости и поинтересовался о здоровье. Акон рассеяно кивнул, дескать, все в порядке, и вновь погрузился в свои мысли.

Он припомнил, что как-то раз они разговаривали на тему игрушек и фантазий, но это же была шутка. Акон потер висок — там, будто гвоздь засел — и отметил для себя на будущее, что шутить с Урахарой надо осторожнее.


И вот сейчас, положив руки на стол, он стоит над своим старым ноутбуком и смотрит на него так, будто тот во всем виноват. Бедняга же блестит истертым пластиком и сочувственно мигает лампочкой безнадежно разряженного аккумулятора — жалеет. Акон берет его в руки, отлепляет скотч, которым прикреплен блок питания к корпусу, проводит пальцем по вздувшейся панели и в которой раз говорит себе сменить негодную развалюху. Аккумулятор сдох, окончательно и бесповоротно.

Наверное, можно сослаться на то, что техника подвела, приврать про перебои с питанием и просто не звонить. Ограничится смской с поздравлением и обещанием подарка на будущее. Потом Акон представляет себе как улыбающийся Урахара говорит, прикрываясь веером, «Ну ты и трепло, Акон-сан. Маленький подарочек зажал, ну как не стыдно». Еще вспоминает, что у него два месяца не было секса и из-за этого стало болеть правое запястье. Кроме этого Акон понимает, что хочет общения: пусть даже такого, интерактивного, на расстоянии.

Выругавшись, он наклоняется за шнуром электропитания.

***

От пола тянет холодом, и в одном тонком косодэ довольно-таки зябко. Акон ежится, сидя перед лэптопом. Прогрессбар времени на экране издевательски двигается по кругу: секунда, две, три… нет соединения. Рука сама тянется, чтобы сделать отмену вызова, но в это время аватарка с хитрой лисьей мордой мигает и меняется на окошко со знакомой физиономией.

— Привет, — Урахара буквально влипает в экран, белоснежно улыбаясь. — Что-то ты припозднился.

— Технические неполадки, — Акон почему-то теряется и неловко бормочет дежурные слова поздравления.

Урахара внимательно слушает, затем чинно склоняет голову и благодарит. После проводит рукой по голове, приглаживая волосы — надо же он сегодня без дурацкой панамки — и трет подбородок. Акон отмечает, что Урахара небрит, впрочем, как и всегда. Это навевает приятные мысли. Представляется, что можно потереться щекой о жесткую скулу, а затем провести по ней губами ощущая колкие волоски.

— Не умеешь ты врать, Акон-сан, — неожиданно говорит Урахара и слегка отклоняется назад, опираясь на руки. На нем тонкая юката, не зеленого цвета как обычно, а яркая, цветастая. Розовые всполохи смешанные с сиреневыми кляксами разбавляются россыпью желтых пятен — эта мешанина из красок очень идет ему. Акон смотрит на белую шею, выпирающий кадык, резко очерченные ключицы и вспоминает запах Урахары — свежий и чуть сладковатый одновременно.

— Как дела?

— Нормально. Это зачем? — Акон держит плаг за основание двумя пальцами, слегка покачивая из стороны в сторону. Игрушка довольно тяжелая и норовит выскользнуть из рук.

Урахара усмехается, подается вперед и подпирает щеку рукой. Из-за взъерошенной челки он сейчас кажется моложе и чем-то походит на пушистую собаку. В глазах отражаются блики от экрана — они становятся серо-голубыми.

— Слушай, ты вроде умный, но иногда задаешь глупые вопросы. В качестве подарка я хочу, чтобы ты себе вставил и подрочил.

Акон гасит раздражение. Ужасно хочется сказать Урахаре, что тот ебнулся, но вместо этого удается лишь разомкнуть пересохшие губы и выдать жалкое:

— Извращенец.

Урахара пожимает плечами и придвигается ближе к камере. Дергает себя за пояс, полы юкаты разъезжаются. Бедра и живот у него бледные и во флюоресцирующем свете экрана кажется, что кожа светится изнутри. Он обхватывает мягкий член, двигает рукой вниз, обнажая розовую головку, и слегка сдавливает ее. На вершине выступает капля смазки, которую он тут же растирает большим пальцем. Точно извращенец, причем законченный.

Акон смотрит на блестящую от смазки головку и думает, что ебнутость — штука заразная и передается через интернет. В горле пересыхает, внизу все сжимается и вот уже пальцы путаются в надоедливой ткани.

Урахара выгибается, запрокидывает голову и громко выдыхает в потолок. Проводит рукой вниз по вставшему члену, сжимает яйца в кулаке и оттягивает вниз. Налившийся бордовый стояк бесстыдно выделяется на фоне белых волос в паху.

Акон облизывает губы и бросает взгляд в правый угол экрана, на окно со своим изображением. Большой вопрос кто кому даст фору в бесстыдстве. Напряжение, граничащее с болью, отдается в висках глухим боем. Он лихорадочно нащупывает под рукой тюбик со смазкой и непроизвольно выдавливает почти весь на пальцы. Потом отклоняется назад, и разводит ноги. Прикосновение охлаждает разгоряченную кожу, рассыпается по спине колкими мурашками. Палец легко скользит между ягодиц, задевая вход, и от предвкушения по телу разливается жар.

Когда палец заменяет плаг, он кусает губы. Стонет после первой попытки. Больно. Пластик скользит в мокрых пальцах — игрушку никак не удается протолкнуть. Акон запрокидывает голову и смотрит в низкий потолок, изрезанный серыми тенями по краям. Глубокий вздох отвлекает от тяжести внизу живота всего на мгновение, но этого достаточно, чтобы плаг вошел внутрь. Растянутый анус саднит и хочется немедленно освободиться от чужеродной наполненности.

Акон смотрит на свое изображение на экране: искусанные губы, шалый взгляд, влажная кожа и напрягшийся живот. Ягодицы слегка разведены — сквозь прозрачное основание пробки можно разглядеть, как судорожно сжимаются мышцы. Акон стонет и сжимает пульсирующий член в кулаке, кожей ощущая рельеф вен. Смазки много и пальцы легко скользят вниз. Ощущения переполняют его, и действительность перед глазами рассыпается на отдельные фрагменты. Сейчас есть только одно желание и тысячи электрических импульсов несутся по организму, выполняя его. Тело тянет от напряжения, и возбуждение выплескивается единым махом, оставляя лишь опустошенность.

После становится все равно и накатывает усталость. Акон тянется к салфеткам, а потом смотрит на Урахару — тот сосредоточенно вытирает руки. Говорить сейчас не хочется, правильно. Акон дергает на себя шнур питания, раздается щелчок, экран гаснет и в комнате становится темно. Теперь можно упасть в подушку и спать, спать, спать. Отпраздновали.

***

Яркие сцены кошмаров сменяются одна на другую. В них работа: не успел, не сделал, провалил по всем пунктам. Глаза подопытных животных и людей, из которых уходит жизнь. Наборы инструментов, красные волокна мускулов, натянутые на стальные каркасы, голубоватая плазма, с помощью которой аккумулируют реацу для исследований. Она похожа на кусок огромного желе в два человеческих роста. Акон тянет к ней руку. Кажется, что если он дотронется, мучительный сон оборвется. Однако едва его пальцы касаются липкой субстанции, та вспыхивает и превращается в голого Маюри. Он голубой, прозрачный, с нечеткими очертаниями. Потом желеобразный морок говорит голосом Урахры: «Вставь и подрочи. Иначе уволю нахрен!». Фигура оплывает, распадается на куски, которые падают на Акона и растекаются противным теплом по спине и плечам. Тот стискивает кулаки и пытается отмахнуться…

Кулак с хрустом впечатывается во что-то твердое.

— Ой!

Сквозь окно в комнату льется холодный утренний свет. Прохладно. На полу возле кровати ползает что-то темное и бормочет. Привычно так бормочет, со знакомыми интонациями.

Перевернувшись на живот, Акон часто моргает и трется лицом о подушку, пытаясь прийти в себя ото сна. Вот, как так? Вроде бы взрослый человек, бывший капитан, создатель научного отдела, а ведет себя как ребенок. Ну, или как дебил, что более вероятно.

Акон встает и, не глядя, на Урахару идет в ванну. Прохладная вода бежит по пальцам, смывая остатки сонного оцепенения. Он мочит чистое полотенце и возвращается в комнату. Там уже горит свет, а Урахра сидит на кровати и вытирает кровь с рассеченной губы. Акон отдает ему полотенце и не может удержаться — протягивает руку, стаскивает капюшон и по привычке запускает руку в путаные пряди цвета пшеницы.

— Умнее ничего не мог придумать.

— Сюрприз же, — Урахара прижимает мокрую ткань к ранке, — мог бы извиниться.

Акон зарывается пальцами поглубже в волосы на затылке, сжимает пряди в кулаке и сильно дергает назад, заставляя взглянуть на себя.

— За что мне извиняться? Я тоже сделал тебе сюрприз.

— Чуть без зубов не оставил.

— Зубы для Двенадцатого отряда не проблема, ты же знаешь.

Урахара перехватывает его запястье и прижимает к губам.

Становится жарко.

***

Акон стоит совсем близко и от него пахнет табаком и детским мылом. Прищуривается и бесцеремонно треплет за волосы, намеренно причиняя боль. Урахара смотрит снизу вверх, потом перехватывает запястье и подносит к губам. Хочется большего, и руки сами тянутся вперед. Акон вздрагивает, когда ладони ложатся на его бедра, а потом скользят вверх, к пояснице. Чужое тепло обжигает через тонкую юкату. Когда Урахара прижимается и трется щекой о живот, Акон дергается и шипит. Урахара смеется: боязнь щекотки — страшная штука — и чуть отстраняется.

— Стоит.

— Так утро же. У тебя разве нет? — в голосе Акона сквозит неприкрытое ехидство. — Хотя ты, наверное, слишком старый для этого дела.

— Ага, — миролюбиво соглашается Урахара и тянет пояс Акона зубами, одновременно стаскивая юкату вниз. Ткань с тихим шуршанием опадает на пол.

Урахара ладонями ведет по впалому животу, оглаживает спину, проходится кончиками пальцев вдоль позвоночника. Кожа сухая и горячая на ощупь, а еще очень тонкая, будто полупрозрачная. При каждом прикосновении Акон вздрагивает и едва слышно выдыхает через нос.

От терпкого запаха чужого возбуждения мутится в голове. Урахара трогает возбужденный член Акона языком, скользит снизу вверх, щекочет уздечку — на губах остается вкус соли и легкой горечи. Стон Акона гаснет в тишине, он цепляется за плечи Урахары с такой силой, что, скорее всего, останутся синяки. Урахара отстраняется на мгновение, чтобы стянуть с себя одежду. Рядом на тумбочке лежит почти пустой тюбик смазки. Как кстати.

— Иди сюда, — еле выговаривает Урахара и толкает Акона на кровать. Смазки хватает едва-едва, чтобы покрыть кончики пальцев.

От первой попытки Акон дергается от боли, изгибаясь и стремясь отстраниться. Приходиться наваливаться на него всем телом, прижимая к кровати. А еще нужно отвлекать, хотя бы шептать на ухо, какой-то пошлый бессвязный бред, постепенно загоняя пальцы по одному.

Потом Акон расслабляется и смотрит совсем по-другому. Отрешенно. Взгляд темных глаз цепляет как крючок, утягивая в беспамятство. Лишь отдельные детали приобретают объем и четкость. Искусанные губы, на контрасте с бледностью. Ногти, впивающиеся в спину до кровавых росчерков. Шлепки тел друг о друга. Зажмуренные глаза и мокрые от слез ресницы.

Окружающее сводится до крошечного участка пространства между ними. Но этого мало и хочется прижаться ближе, раствориться друг в друге, как химические реагенты.

Момент оргазма перекрывается тишиной — все звуки глохнут от непроизвольного выплеска их реяцу.

Урахара замирает на дрожащих руках. В голове остается лишь белая пустота, которую постепенно заполняет опасение, что кидо-барьер, который он установил, не выдержал.

«Ерунда, все в норме». Страх отпускает и тогда сил не остается совсем. Он опускается рядом с Аконом и тот машинально берет его за руку, сжимает почти как в детстве. Удивительно, но ногти у него до сих пор неаккуратные и обломанные.

Идет время, за окном светлеет. После секса чувствуется приятная расслабленность и умиротворенность. Думать ни о чем не хочется, но глядя на серый потолок, вспоминается тот самый черно-белый снимок.


В морге в тот день было много кого, почти весь цвет Двенадцатого отряда собрался. Вскрытие большой арранкарской шишки, шутка ли.
Урахара не мог отказать себе в удовольствии. Пришел, размахивая фотоаппаратом и обещая все задокументировать для будущих поколений. Маюри ругался, орал, грозил кулаком, и в итоге побежал жаловаться на Урахару Главнокомандующему.

Урахара же от нечего делать стал фотографировать бывших сослуживцем. Все реагировали по-разному: кто-то злился, кто-то отворачивался, кто-то равнодушно пожимал плечами. И лишь один подошел и попросил фотографию на память.

@темы: Урахара, Завершено, Акон, Фикло, Мини, Вариабельно-дрочибельное, NC-17, Bleach

---

Баг

Название: Баг
Автор Greyhound*
Бетинг:  Terra Celtika,  Блядохашвальт
Тема: юмор/стеб
Пейринг/Персонажи: Урахара/Акон
Размер: мини, 3 070 слов
Жанр: юмор
Рейтинг: R
Саммари: Новые технологии иногда вызывают трудности
Примечание: огромное спасибо кэпу за поданную идею.

У Акона была примета: если понедельник начинался с чего-то неприятного, то вся неделя проходила ему под стать — дерьмово. Сегодня был как раз понедельник, работы было немного и ничто не предвещало бури. Акон даже решил немного расслабиться: на столе стояла кружка с чаем, а на экране было развернуто окно с компьютерной игрой.

— Акон! — в дверном проеме показалась физиономия Куроцучи, напоминающая огромный психоделический подсолнух. — Где МДП-транзисторы?

— Э-э-э, — многозначительно протянул Акон. Его руки сейчас жили своей жизнью: закрывали окно с игрушкой и задвигали чашку за монитор. — Транзисторы, да. Я разберусь.

На секунду показалось, что из каждого лепестка подсолнуха сейчас повалит пар, и Куроцучи рванет прямо в дверях кабинета.

— Живо, иначе я тебя самого на транзисторы разберу.

Допросив подчиненных, Акон узнал, что транзисторы забыли забрать, и они по-прежнему находились у поставщика — в магазине Урахары. Детали требовались Куроцучи, чтобы запустить инкубатор для экспериментальных образцов. По его мнению, работа над этим проектом затягивалась, и виновным или просто проходившим мимо часто доставалось за задержки и простои.

— Я сейчас кого-нибудь пошлю и…

— Никого ты не пошлешь, — Куроцучи сверкнул желтыми глазами и постучал длинным ногтем по столу, — а пойдешь сам. И чтобы быстро.

— Слушаюсь, капитан.

Акон тяжело вздохнул. Уже в дверях он подумал, что ему не повезло, и это будет неделя Урахары.

***

Урахара был благодушен, весел и не в меру говорлив. Он спросил про здоровье, про погоду в Сейрейтее, про капитана, про жизнь сотрудника из такого-то подразделения… Акон сначала вяло отмахивался дежурной фразой: «Извините, Урахара-сан, мне пора», но расспросы продолжались. После двадцать первого вопроса Акон сбился, потом растерялся и, наконец, обозлился. Он встал и решительно заявил:

— Мне надо идти. Капитан ждет.

— Ладно, — Урахара кивнул и развел руками. — Слушайте, напоследок расскажите про тот недавний случай с капитаном Зараки.

— А? — Акон вопросительно поднял бровь. Почему-то у него заболели зубы, все разом. Он догадался, о чем спрашивает Урахара, но решил изобразить недоумение — вдруг отстанет.

— Извините, я неправильно выразился. Случай с гигаем Зараки, который взорвался в торговом центре. Сам Зараки, насколько я понял, взрыва даже не почувствовал, а вот люди были очень удивлены. Шел дядька и вдруг — бах! — разлетелся на мелкие куски. Кстати, кишки гигая намотались на эскалатор. Представляете картинку?

Акон помолчал, потом пожал плечами.

— Он выдал слишком много реяцу в тот раз, настройки слетели, и гигай не выдержал.

— Отделу тайных операций пришлось попотеть, новость-то попала на центральное телевидение, — продолжил Урахара. — Стереть память у тысяч людей было, наверное, не просто.

Акон отвернулся к окну и скривился. Вот вроде обычная фраза, но сказана таким тоном, что во рту немедленно стало кисло, как от целого лимона. Урахара же и не думал останавливаться:

— И ведь это не первый сбой. Вспомните Кучики Бьякую.

— У него была аллергия.

— Аллергия — не то слово. Он же буквально изошел соплями! А что было с Хицугаей, — Урахара провел пальцем по губам и издал смешок. — Смешался с толпой мальчишек-школьников и заговорил с ними писклявым голосом, совсем как девчонка. Не сомневаюсь, что нечаянные зрители оценили.

Отчетливо щелкнул раскрытый веер. Акон посмотрел на Урахару: движения плавные, тело расслабленное, а взгляд серых глаз цепляет как гарпун.

— К чему этот разговор?

— Хочу помочь исправить ситуацию. Сердце болит за ваш отдел.

Акон недоверчиво хмыкнул. Сердце, как же. Даже если он и правда хочет помочь, то как? У всех случаев была одна причина: колебания реяцу вызывали сбои в центральном процессоре гигая, из-за чего нервные импульсы шли по неправильному пути. В случае с Хицугаей это вызвало проблемы с голосовыми связками, у Бьякуи пострадал нос, а Зараки… Акон украдкой вздохнул. Зараки — это феномен, не поддающийся никаким объяснениям. У него перемкнуло сразу все, и случился мини-апокалипсис. Ему использование гигаев вообще было противопоказано.

— И что прикажете делать? — Акон устало потер щеку ладонью. — Бегать за каждым шинигами в гигае и делать ежеминутную подстройку?

Урахара поднялся со своего места и краешком сложенного веера сдвинул панамку на затылок.

— Зачем бегать, если можно управлять удаленно? Только представьте: вы, находясь в своей лаборатории, получаете сигнал о проблеме в любом гигае при помощи смс. Не вставая с кресла, открываете специальную программу и вручную перенастраиваете его.

Акон не выдержал и улыбнулся. Урахара, похоже, совсем умом тронулся, если фантазирует о таких вещах. Нет, создать специальную программу для связи с искусственным телом возможно, но вот поддерживать эту связь в другом мире нереально. Придется собирать огромное количество данных в короткие промежутки времени, и на их пересылку гигай потратит слишком много энергии и времени. Он просто зависнет и перестанет функционировать.

— Мне кажется, это невозможно.

— Неужели? Даже если мы поставим дополнительную память и выделим отдельный процессор под обработку данных? — Урахара кивнул на коробку с транзисторами, лежавшую на столе. — Вы до сих пор пользуетесь этим старьем, а ведь технологии в мире живых давно шагнули вперед. Идемте, кое-что покажу.

Акон растерялся. Надо было бы вежливо отказаться — его ведь ждал Куроцучи, да и тон Урахары не предвещал ничего хорошего. Но соблазн узнать что-нибудь новое был слишком велик, и он пошел следом. В доме, казалось, никого не было, кроме них. Пахло старым деревом, какой-то кислятиной и освежителем воздуха. Оставалось только поражаться, как в таких условиях вообще можно было вести научную деятельность. Рассматривая широкую спину в зеленом хаори, Акон даже немного сожалел, что такой ученый занимается всякой ерундой. Ведь мог бы работать в нормальной лаборатории, занимать приличную должность, быть на своем месте. Хотя, может, так, Урахара чувствовал себя спокойнее.

Урахара резко остановился, и Акон, задумавшись, налетел на него. Столкновение мигом вывело его из апатичной задумчивости.

— Акон-сан, вы чего такой бледный?

Шагнул вперед и подняв руку, Урахара дотронулся ладонью до лба Акона. От непривычного ощущения у него свело челюсти и показалось, что из спины и боков сейчас вылезут десятки иголок, как у ежа. Никому, ни при каких обстоятельствах нельзя было трогать рога. Акон шарахнулся в сторону и врезался спиной в стену узкого коридорчика.

— Не делайте так больше, ладно? Не люблю, когда меня трогают, — он торопливо потер лоб, с силой проводя кончиками пальцев между рогами. Хотелось стереть ощущение чужой реяцу с чувствительной кожи.

Урахара развел руками и тихо извинился. Затем открыл створку седзи с почерневшей кое-где бумагой и отступил, приглашая войти. В маленькой комнатке царил знатный беспорядок: на колченогих стульях лежали истрепанные книги и блокноты с выцветшими обложками, стол был завален частями гигаев, отвертками различных размеров, коробочками с болтами и гайками, баночками с припоем. Среди всего этого разнообразия будто башня возвышался старый компьютер. Все было покрыто слоем пыли. Урахара тронул мышку, и системный блок тихо загудел, просыпаясь.

Акон не удержался и чихнул.

— Вы здесь когда-нибудь убираетесь?

— Порядок — это когда знаешь, где и что лежит. Уборка тут ни к чему. Присаживайтесь.

Акон смахнул со свободного стула дохлого паука и сел. Судя по всему, несчастный тоже был тоже частью порядка и гармонии этого места.

— Смотрите. — Урахара развернул к нему монитор. Экран пестрел желтыми цифрами и графиками на черном фоне. — Это автоматизированная система настройки гигая.

Акон наклонился, уставившись в монитор.

— И как она работает?

Следующие полчаса Акон внимал складному рассказу Урахары. Все было удивительно просто и не ново. В гигае, как и в человеческом теле, были тысячи километров нервных путей и миллиарды нервных окончаний. Иногда в программе центрального процессора случался баг: электрический импульс воздействовал не только на нужный пучок нервных окончаний, но и на соседний. Например, во время ходьбы мог начаться приступ аллергии из-за того, что, помимо необходимых групп мышц, задействовались и рецепторы слизистой носа.

Для устранения ошибки с помощью программы Урахары нужно было, чтобы центральный процессор гигая собрал максимум информации о текущем состоянии. Вся нервная ткань при этом подсвечивалась особой маркированной реяцу, чтобы процесс сканирования шел как можно более точно и быстро. Потом данные закачивались в программу при помощи обыкновенной сим-карты, вмонтированной в гигай. Дальше программа автоматически проверяла данные, и если выявляла ошибку, то подавала звуковой сигнал.

— В ходе эксперимента, — Урахара драматически понизил голос, будто рассказывал страшную тайну, — был выявлен еще один интересный факт. У маркированной реяцу был побочный эффект — она прочно связывала обе нервные системы, и даже после того, как шинигами покидал гигай, эта связь не исчезала.

Акон прищурился и недоверчиво спросил:

— Если я сейчас войду в гигай и применю эту маркированную реяцу, а потом покину его — я буду чувствовать все, что с этим гигаем происходит?

Урахара кивнул и улыбнулся.

— Да, причем связь сохранится, даже если вы вернетесь в Общество Душ, а гигай останется здесь.

— Верится с трудом.

Урахара рассмеялся и качнулся назад. Акону показалось, будто он смотрит не в серые глаза, а в прозрачный ручей с каменистым дном, и течение вот-вот утянет его и утопит. Дико захотелось встать и уйти, ничего не объясняя.

— Действительно, может, я не прав? — Урахара придвинулся ближе. — Давайте проведем эксперимент, а заодно и поспорим. Я введу вам дозу маркированной реяцу, рассчитанную ровно на три дня, и соединю вон с тем высокотехнологичным гигаем.

Он махнул рукой в угол. Там, под куском полиэтиленовой пленки лежал полуразобранный гигай, который походил скорее на обшарпанный манекен с помойки. Акон поежился — спорить с Урахарой совсем не улыбалось, однако и отступать от своих слов не хотелось.

— И как же мы проверим эту связь?

— Просто. Вы будете фиксировать свои необычные ощущения: например, я уколю гигай в руку, а вы ощутите боль. Если совпадет место и время укола, значит, связь есть. Идет? — Урахара протянул ему руку, но Акон не торопился соглашаться.

— На что спорим?

— В случае моего выигрыша я хочу, чтобы вы помогли мне в некоторых моих исследованиях.

Акон кивнул и ответил на рукопожатие. Ладонь у Урахары была очень теплой, почти горячей. Пальцы Акона слегка дрогнули, он отвел глаза и сказал куда-то в пустоту:

— Договорились. А если выиграю я, вы отдадите мне копию программы.

— Отлично.

Урахара достал из ящика стола небольшой стеклянный пузырек с красными таблетками и осторожно вытряхнул одну из них Акону на ладонь. Пилюля мгновенно зашипела и начала таять, всасываясь в кожу, словно колдовское зелье. Акон сжал кулак и поморщился от неприятного жжения. Скорее всего, он пожалеет об этом споре.

***

Первые два дня эксперимента прошли на удивление спокойно и тихо, если не считать внезапных покалываний в руках, плечах и спине. Один раз Акон от неожиданности чуть не уронил мензурку с едким химическим раствором, но в остальном все было, как обычно. За это время он заполнил две страницы в блокноте мелким убористым почерком с подробным описанием. Ощущения были какие-то смазанные, невыраженные, и это радовало. К концу второго дня Акон совсем расслабился и подумал, что спор с Урахарой был не такой уж плохой идеей. Ведь если будут даже незначительные расхождения с его наблюдениями и лабораторным дневником Урахары, можно будет настаивать на выигрыше.

В последнюю ночь начались сюрпризы. Состояние было тревожным — Акон вертелся на футоне и не мог нормально уснуть. Только он начинал дремать, как тут же казалось, что по телу бегают большие пауки — от их лапок становилось щекотно. Никаких пауков не было и в помине, но после каждого пробуждения он подолгу лежал, прислушиваясь к гулко бьющемуся сердцу. Акон говорил себе, что причина всего этого — психологическое напряжение и ничего более.

Уснул он под утро. Вышло как-то случайно: он смотрел на кусок светлеющего неба за окном, а потом тот вдруг превратился в воду, которая хлынула в комнату. Воды было много, и она мигом размыла стены и пол, оставив лишь чернильный потолок над головой и приятное ощущение тяжести. Его подхватило потоком и понесло вперед, все быстрее и быстрее, а потом со всего маха кинуло вниз.

Во время падения он взмахнул руками и проснулся, почему-то на полу и замотанный в покрывало. В паху было влажно и липко. Поняв, что случилось, Акон выругался сквозь зубы. Конечно, поллюции — именно то, чего не хватает нормальному мужчине в возрасте за сотню лет. Продолжая материться, он сгреб покрывало и поплелся в ванную.

Дальше начались еще более загадочные вещи. По спине будто прошлись холодными пальцами, и от этого его накрыло возбуждением еще в душе, причем два раза. За чашкой утреннего кофе Акону почудилось, что кто-то невидимый дышит в шею. Он тряхнул головой, отгоняя наваждение, и тут же почувствовал, как член вновь напрягся.

Совсем не по себе ему стало, когда все повторилось перед выходом из дома. Акону даже пришлось слегка задержаться, чтобы подрочить. Кончил он насухую, стояк так никуда не делся, и это встревожило еще больше. Времени что-то придумывать уже не оставалось, и он только плотнее завязал фундоши и пояс, надеясь, что на службе все пройдет.

Зря надеялся. Тяжесть внизу живота лишь усиливалась, перерастая в ощутимый дискомфорт. Акон пытался отвлечься, сосредоточиться на работе, но лаборатория плыла перед глазами. К тому же тело жило своей загадочной жизнью: его бросало то в жар, то в холод, то начинало трясти как в лихорадке, то отпускало, и после этого чувствовалось онемение. Тяжелый налитой член терся о фундоши и живот при каждом движении — работать было совершенно невозможно. Сильно хотелось разрядки, но дрочить на работе было небезопасно — Куроцучи часто любил менять месторасположение камер внутреннего наблюдения.

Странные реакции организма, без сомнения, были как-то связаны с экспериментом. Улучив момент, Акон сунул в карман сигареты, взял телефон и отправился на улицу. Пальцы, держащие зажигалку, дрожали, и закурить удалось не с первого раза. Он глубоко затянулся и едва не выронил трубку, зажатую между плечом и щекой, когда услышал жизнерадостное «Алле!».

— Что вы там химичите? — Акон сразу перешел к делу, не желая тратить время на приветствие.

— Вы о чем?

В голосе Урахары проскользнуло неподдельное удивление, но Акон слишком хорошо его знал, чтобы поверить.

— Слушайте, — Акон старался подобрать слова, но в итоге все равно получилась какая-то сумятица, — вчера было все как надо, покалывало и только, а сегодня вот встало.

— Что встало?

— Встал, блядь! — Акону захотелось расколотить телефон. Он выбросил сигарету и сжал яйца, сквозь хакама. Возбуждение накатывало жаром.

— Я в замешательстве, — тон был такой, что Акон почему-то сразу представил физиономию Урахары с широко распахнутыми серыми глазами.

— Я тоже, — Акон оглянулся и увидел, что на него пялится какая-то молоденькая шинигами, стоящая чуть поодаль. Он тут же выпрямился и попытался принять приличный вид. Не хватало, чтобы его считали еще большим извращенцем, чем принято в Двенадцатом.

— Слушайте, — Урахара неловко кашлянул в трубку. — Это баг.

Акон выругался от души, отправляя Урахару по известному адресу. Становилось все интересней и интересней.

— Так устраните его.

— Попробую. Но вы все-таки…

— Подрочить, да? Пятый раз за сегодня. Спасибо, без вас бы не сообразил.

Краем глаза Акон заметил, что шинигами, наблюдавшая за ним, попятилась. Наверное, он все-таки повысил голос.

— Разберитесь, мне надо работать, — Акон нажал отбой, чуть не продавив кнопку. К меносам рабочую этику, еще чуть-чуть, и у него отвалится что-нибудь очень важное, нужное и дорогое.

Возвращаясь обратно, он чуть не столкнулся с новой сотрудницей.

— Акон-сан, а не подскажете, где можно отыскать вот эти образцы? — она протянула ему небольшой листок. — Капитан требует.

Он машинально взял предложенную бумажку — Куроцучи понадобились кое-какие биоматериалы, полученные от погибших арранкаров. Останки их находились в морге номер три, предназначенном для длительного хранения. Акон кивнул и сказал, что сходит сам.

В морге было прохладно, немного влажно и навязчиво пахло хлором, металлом и формалином. Сквозь небольшое окно под потолком в помещение проникала узкая полоска света. Акон прислонился к стене между подоконником и прозекторским столом. Закрыл глаза, пытаясь отдышаться и расслабиться, а по спине в это время медленно стекал холод, просачиваясь сквозь одежду. Казалось, что все силы ушли на то, чтобы дойти сюда.

Сунув руку за пояс хакама, он стиснул член, обвел головку большим пальцем и чуть не застонал от боли. Слишком долгое ожидание сделало свое дело: нежная кожа была сухой и горячей, под пальцами чувствовался рельеф вен, оплетающих ствол. Каждое прикосновение отдавалось мучительной болью, а желание кончить мешалось с ощущением переполненного мочевого пузыря. Акон, не торопясь, поглаживал член самыми кончиками пальцев снизу вверх и легонько сжимал головку. Он проделывал это раз за разом, то убыстряя темп, то замирая на несколько секунд. Тянущая боль мешала сосредоточиться. От напряжения сводило мышцы и болело запястье. Ничего не получалось.

В изнеможении Акон съехал по стене на пол и замер, прижимая ладони к паху. Вот это он попал, как мышь в кувшин. Мелькнула мысль, что нужно бы сходить в Четвертый отряд за медицинской помощью, ведь самому ему справиться не удастся. Потом Акон представил участливое лицо капитана Уноханы. Она, конечно же, спросит, какая у него проблема, а он вместо ответа достанет и покажет. Акон зажмурился и мотнул головой, отгоняя от себя образ улыбающейся Уноханы, которая говорила: «В этом случае поможет только ампутация». Нет, единственная надежда сейчас была на Урахару. Внезапно тишину морга прорезал звук смс. Акон, путаясь в складках хакама, достал телефон и выругался. Вот она, надежда. Даже не звонит — значит, все совсем хреново.

«Знаете, все гораздо хуже, чем я думал. Вам надо прийти».

Вот тварь. Как прийти, если тут капитан? И как вообще можно с этим ходить?

«Не могу. Отключите гигай», ответил Акон.

«Тогда будет еще хуже. Если отключиться удаленно раньше срока, есть риск полной блокировки ваших нервных путей».

Акон уставился на последнее сообщение. Замечательно: пациент узнал, что он болен, когда ему отрезали голову. Раньше предупредить, конечно же, было нельзя.

Набрав и отправив безысходное «Сука, убью», он с трудом поднялся на ноги. Надо было торопиться.

***

Открыв глаза, Акон долго пялился в деревянный потолок, соображая, где это он. Все тело будто превратилось в бесформенное желе, казалось, что двинуться просто невозможно. С трудом приподняв голову, он огляделся и понял, что находится в доме Урахары. Откинув покрывало, Акон сел на постели и попытался вспомнить, что случилось, почему все так болит и где его хакама.

Четко он помнил только свой забег по Дангаю, который по скорости можно было сравнить с не очень быстрым шунпо. Все остальные воспоминания были отрывочны. В них ощущение близкого тепла чужого тела мешалось с острыми запахами антисептика и эфира. Осторожные поглаживания наслаивались на боль от врезавшихся в запястья бинтов. Вкус завязшей в зубах марли, сквозь которую все равно прорывались стоны, уже почти забылся, зато очень отчетливо помнился легкий поцелуй. Но самым ярким из всех воспоминаний был испачканный спермой пластиковый катетер, свивающийся кольцами в руках Урахары.

Скрип двери вывел его из состояния задумчивости. Вот и головная боль, точнее — ее земное воплощение.

Урахара протянул ему стакан с водой и осведомился о самочувствии.

— Отвратительное, — от воды Акона стало тошнить. Наверное, это была реакция на эфир.

— Извините, в этом есть моя вина. Это я ради шутки пощекотал гигай, но я не думал, что получится вот так, — Урахара опустился на пол, сложив руки на коленях.

— Врете ты все. Мне вот кажется, что вы его не только щекотали.

Акон даже удивился: неприязни к Урахаре он не испытывал, несмотря на то, что тот был виновником всех его мучений. Хотя если бы не крайняя экстремальность ситуации, было бы намного лучше.

— Вот видите, я был прав насчет ощущений. Надеюсь, что вы все записали в блокнотик и дадите мне почитать.

— У вас что, больше нет дел, кроме как лапать чужие гигаи? Вы больной извращенец.

— Кстати, о больных извращенцах, — Урахара сочувственно улыбнулся, — Звонил ваш капитан. Он очень трогательно переживает, что вы пропали непонятно куда.

Акон подложил подушку под спину и, запрокинув голову, посмотрел в потолок. Ками, как он объяснит свое отсутствие Куроцучи?

— Голову не обещал оторвать?

— Само собой, и не только голову. Я рассказал ему все. Он очень заинтересовался гигаем и программой, сказал, что это нужно довести до ума. Вы теперь официально мой помощник.

Акон схватился за голову. Сейчас ему очень хотелось убивать.

@темы: Урахара, Завершено, Акон, Фикло, Мини, Вариабельно-дрочибельное, R, Bleach

---

Сейчас звонил муж. Сказал, что первый рабочий день - это очень тяжело. Потом позвонила мама с тем же. Через час позвонила знакомая и заплакала в трубку все с тем же.
Для всех у кого первый рабочий день.

@темы: 30см вокруг меня, Картинки и видео

---

Прикольная гифка с Бьякуей и Ичиго)

@темы: Картинки и видео, Репост, Bleach

---

Оптимисты)

Какой чудесный клип)

Отсюда: amvnews.ru/index.php?go=Files&in=view&id=5555

@темы: Картинки и видео

---

Resonance Drift

Отсюда: amvnews.ru/index.php?go=Files&in=view&id=5507

@темы: Картинки и видео, Репост

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Дорогие ПЧ! Всего вам самого хорошего и счастливого в Новом году! И пусть он будет лучше старого).

нормальная открытка

квинсидроч мод он *кто-нибудь отберите у дебила смартфончег, чтобы не позорился*

@темы: Пьем и гуляем, праздники же!, Поздравлялки

---

Хотела написать про предпразничные хлопоты, типа там уборка, украшение берлоги и тд. Уже не хочу. Со вчерашнего дня. Отвратительное состояние, будто тебя взяли и взболтали, как бутылку с газировкой.

@темы: Депрессняк, 30см вокруг меня

---

Каждый раз идя на amvnews натыкаюсь на срачи посвященные Nostromo, типа того "он торт или не торт", "а этот чувак его копирует" и тд. Мне стало любопытно, что это за Nostromo такой. Посмотрела и влюбилась, окончательно и безоговорочно Какой он прекрасный, у него не клипы, а полное погружение и чистый восторг.

Кто хочет приобщиться, вот тут много прекрасного.

@темы: Nostromo, Картинки и видео, Душу продам за..., Репост

---

Mayuri vs Askin! The Fabulous...Battle!? by =Tommo2304 on deviantART

+2

Bleach 560 - THE SUPERSTAR by =Tommo2304 on deviantART


The Thousand Year Blood War - Choose A Side by =Tommo2304 on deviantART

@темы: Штернриттер D as Дрочер, Картинки и видео, Bleach

---

Mask De Masculine: ''So Fragile!!!!'' by ~NateParedes44 on deviantART

+8

Jugram Haschwalth: 'Your Life Lies in the Balance' by ~NateParedes44 on deviantART


Cang Du: Deadly Silence by ~NateParedes44 on deviantART


BG9: True Assassination by ~NateParedes44 on deviantART


Bazz-B: ''FINGER BURNER 5!'' by ~NateParedes44 on deviantART


Nanana Najahkoop: Thornless Rose by ~NateParedes44 on deviantART


Liltotto Lamperd: ''I Love Candy......You BITCH!'' by ~NateParedes44 on deviantART


Zero Division: Protectors of the Royal Realm (1/3) by ~NateParedes44 on deviantART


Haschwald: Divine Invitation by ~NateParedes44 on deviantART

@темы: Штернриттер D as Дрочер, Картинки и видео, Bleach

---

563

*прибежал на пять сек, обливаясь слезами*

Новая глава эпична. Маск, ты мужчина моей мечты!

@темы: Штернриттер D as Дрочер, Bleach

---

жалобы, жалобы

Вот когда занят, бегаешь весь в делах, как в жопу ужаленный, идеи где-то вьются фоном. И кажется, что вот бы мне сейчас минутку и забацал бы историю.

Зато когда есть время, спокойно вокруг, открываешь ворт. И думаешь, сейчас напишу кусок чего-нить прекрасного с дивной любовью. И ничего. Вообще ничего, смотришь на белый лист, тот смотрит на тебя. Что за пиздец?

А еще у меня монитор стал щелкать. Почти как бомба с часовым механизмом))).

Пойду мандаринку сожру што ли, может полегчает.

Чтобы пост не был совсем безнадежным, положу сюда гифку красивую. Вот.

@темы: 30см вокруг меня, Картинки и видео

---

Дорогая  Terra Celtika!
С Днем Рождения тебя!

Всего тебе самого-самого) А еще хорошего настроения и солнечной погоды)

Тут ниже подарочег, он, правда, немного рукожопый, зато от чистого сердца и еспешиалли фор ю)))

Overburdened from Funny bee on Vimeo.

@темы: Картинки и видео, Издевательство над Вегасом, Поздравлялки, Bleach

---

прасибя

К нам едет ревизор Гости приезжают сегодня. Ыыыы! Чо делать? *побежала готовить, убираться, водку искать и делать прочие домашние ништяки*

гифка, как предсказание на эти выходные

@темы: 30см вокруг меня